Мотивации в социологии религии

Нравственно-религиозная мотивация – в православном учении познание Бога, единение с ним (процесс деификации) было возможно не только через «физические» чувства верующего (зрение, интуиция и т.п.), но и через «духовные» чувства любви, сострадания, сопереживания с социально неадаптированным индивидом. С древнейших времен русская православная культура восприняла христианское учение о милосердии как всеобъемлющей любви к ближнему, как традицию «сердечного» богословия (кардиоцентризма). Проявление милосердия, считает архиепископ Никодим, – это участие в сораспятии Христу, то есть «жизнь по заветам Христовым, непрестанное болезнование о том, чтобы эти заветы получали свое осуществление в жизни человеческого общества». Только милосердие, ставящее перед собой задачу устранения зла, способствует спасению и нравственному оправданию индивидуальности, «вытравливающей из себя эгоизм». В православии милосердие, считают богословы, – это не жалость, а образ жизни целого церковного организма, в котором не должны присутствовать прагматические критерии.

Милосердие – это состояние, когда милосердным человек становится не во имя себя или даже другого, а «ради Христа».

Следуя вышеизложенной религиозной установке, верующий находится под влиянием христианских вероучений и заповеди – любить Бога и любить ближнего, как самого себя. «Русское мировоззрение основано на православии, а значит, на любви к Богу, который есть любовь к ближнему, к себе, – говорится в одном из выступлений современного православного иерарха Церкви. – Одним из способов выражения такой всеохватывающей любви как способа единения творений между собой и с Богом, укрепления себя в мире на Руси была и есть идея Служения».

Исходя из таких побуждений, благотворительность для верующего есть не средство общественного устройства, а необходимое условие нравственного здоровья: она больше нужна была самому нищелюбцу, чем нищему. Издревле «христолюбцы» менее всего помышляли поднять делом уровень общественного благосостояния, чем о том, чтобы возвысить уровень собственного духовного самосовершенствования.
Схожие мысли можно было найти и в русской религиозно-философской и исторической мысли.

По мнению В.О. Ключевского, нищелюбие было одним из главных средств нравственного воспитания народа на Руси, поскольку «христолюбец» помышлял, прежде всего, повысить уровень собственного духовного совершенствования. В.С. Соловьев считал добро божественным даром, а милосердие – богоугодным, богоосвященным делом. Любовь и деятельное добро есть, по мнению философа, основа для единения общества и народов. Для него нравственное содержание человека есть уже «преодолеваемое зло».

В.В. Розанов различал благотворительные деяния по долгу, по обязанностям от деяний по зову сердца, как внутреннюю потребность. Именно последнее он считал высшим проявлением милосердия. В работе «Черта характера древней Руси» Розанов писал о «внутреннем домостроительстве» русского православного христианина, основанное на любви и взаимной помощи как непременной потребности людей, когда «отсутствие какой-либо смятенности в жизни и в совести» – было той почвой, на которой росли человеколюбивые отношения в Древней Руси. Писатель видел в них основу для строительства справедливых взаимоотношений в обществе.

Для С.Н. Булгакова и П.А. Флоренского милосердие понималось как часть божественной сущности. Люди чувственно связаны с Богом, чувственно воспринимают его через всеохватывающую любовь, и такая любовь есть высшее проявление милосердия. Это чувство сплачивает людей вокруг «Церкви – Тела Христова». Благотворительность воспринималась ими в качестве богоугодных поступков, которые человек должен совершать не из чувства долга, а по зову сердца, как «благодать жизни». На первый план выдвигались такие душевные качества человека, как терпение, сострадание, смирение, самопожертвование, раскаяние, всепрощение и т.п.165.

Милосердие, таким образом, есть особый вид духовности, «духовной интуиции», в которой отражены основные принципы христианской нравственности: любви к ближнему, совести, эмоционально-насыщенной заботе, сострадании по отношению к нуждающемуся. Эта духовная составляющая способна вывести верующего из рабского, униженного состояния «ветхого человека» и приблизить людей не только друг к другу, но и к Богу. Идеи милосердия вошли органической частью и в другие вероучения. К примеру, в исламе милосердие рассматривается как важнейшее качество-атрибут самого Бога.

Религиозно-прагматическая мотивация – ее можно выразить через следующее евангельское изречение – «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». Нуждающийся для благотворителя – есть лучший богомолец, молитвенный ходотай, душевный благодетель. «В рай входят святой милостыней, – говаривали в старину, – нищий богатым питается, а богатый нищего молитвою спасается». Нищий здесь выступает в качестве «орудия» душевного спасения верующего, а милостыня имеет «спасающую» силу, такую же, как и в религиозных таинствах. В православии данный путь спасения решается таким образом, что остается свобода выбора: он не предначертан сверху, а остается открытым для верующего – пойдет ли человек по нему, зависит от самого него. Такого рода понимание свободы выбора в православии, в отличие от партикулярного протестантизма, основаны на арминианских догматических представлениях.

Прагматически-религиозная мотивация – благотворительность здесь зачастую используется различными религиозными организациями для распространения своих воззрений, в том числе среди последователей иных религий или неверующих. Она является своего рода ширмой в деле миссионерской деятельности и прозелитизма.

Прагматическая мотивация – в данном случае благотворительность здесь – это показное деяние в целях получения впоследствии определенных моральных или материальных дивидендов в рамках той или иной конфессиональной принадлежности. По мнению В.А. Сущенко мотивы русских предпринимателей и меценатов «были противоречивы: для одних это был порыв души, стремление хоть как-то облегчить участь оказавшихся на обочине жизни, обогреть сирых и убогих, для других – средство усыпления собственной совести и повышения авторитета в глазах окружающих».

Еще более категоричен в своих размышлениях был Т. Веблен. Он полагал, что в русской благотворительности сочетаются и гуманистические, и эгоистические мотивы. Когда жертвуют деньги на школы, библиотеки, приюты, то возводятся здания, облицованные дорогим материалом, с башенками, с окнами, внушающими случайному зрителю мысль о высокой денежной престижности, а не удобстве «находящихся внутри бенефициариев». Здания, построенные на пожертвования предпринимателей, во многих случаях как раз отличает показная роскошь.

Поэтому, с точки зрения социологии, благотворительная и меценатская деятельность русских дореволюционных предпринимателей демонстрирует наряду с религиозно-этическими и сугубо прагматические, социальные мотивы.

Исследователи констатируют и тот факт, что современные российские бизнесмены, рассматривая вопрос о поддержке благотворительных обществ, стремятся найти в этом личную выгоду, нередко пренебрегая общественной значимостью того или иного начинания. Организуя шумные акции вокруг каждого значительного благотворительного действия, бизнесмены, как правило, сетуют на убыточность спонсорских вкладов, вымогают у государства дополнительные налоговые льготы, устраивают из спонсорства себе рекламу, стремясь выбирать для поддержки объекты, хорошо знакомые публике (известный театр, популярную команду, конкурс красавиц и т.д.), вместо социально нуждающегося объекта, который не обеспечивает спонсору шумной огласки.

 

Узнай цену консультации

"Да забей ты на эти дипломы и экзамены!” (дворник Кузьмич)