Модернизация советской социологической доктрины в 1950-е годы

В конце 1940-х гг. окончательно сложился жанр «критики буржуазной социологии». Если не принимать всерьез оскорбительных выпадов в адрес «буржуазии», можно сказать, что благодаря тщательному реферированию иностранной литературы в рамках этого жанра осуществлялась интенсивная рецепция западной общественной мысли.

В 1950 г. в советском марксизме возникло словосочетание «конкретные исследования». Речь шла об изучении «реальной жизни людей», преодолении «догматизма, талмудизма и начетничества».

В статье Ф. В Константинова был сформулирован принципиальный для советской социологии вопрос: не грозит ли это «ползучим эмпиризмом»? «Наоборот, отвечает автор (с 1951 г. директор Института философии Академии наук СССР), общетеоретические и конкретные исследования будут взаимно питать друг друга. Получится своеобразное разделение труда».

«Конкретные исследования» не шли дальше проведения философско-пропагандистских конференций на передовых промышленных предприятиях (московские заводы «Калибр», «Каучук», «Красный пролетарий»), но зато в научных статьях стали все чаще появляться фактические сведения о становлении личности рабочего, преодолении пережитков прошлого, трудовом героизме. Это была уже «качественная» версия эмпирической социологии, своего рода «исследования случая».

Исключительно важную роль в становлении советской социологии в 1950-е гг. сыграли заграничные контакты философского руководства и сопровождающих лиц. В 1956 г. энергичные шаги по установлению сотрудничества с Академией наук были предприняты ЮНЕСКО. Впервые советская делегация во главе с П. Н. Федосеевым участвовала во Всемирном социологическом конгрессе (Амстердам, август 1956 г.).

С 1957 г. началась дискуссия о соотношении исторического материализма и социологии. Не вполне ясно, какие обстоятельства вызвали опубликование в журнале «Вопросы философии» статьи Юргена Кучинского «Социологические законы», в которой предлагалось разделить проблематику социологии и исторического материализма. Началась полемика, в результате которой вопрос о положении социологии в системе марксистского обществоведения стал обсуждаться открыто.

«Социология в наших условиях, пишет Келле, могла развиваться, только признавая исторический материализм как свою методологическую основу». На международном совещании социологов в Москве в январе 1958 г. термин «социологические исследования» был освящен академической властью.

В определенной мере это была пропагандистская декларация, рассчитанная на западных визитеров Т. Маршалла, Ж. Фридмана, Т. Боттомора, П. Холландера, Э. Хьюза, Р. Арона, Г. Шельски и др., однако имеются достаточно весомые основания считать, что влияние хрущевских либеральных реформ на развитие социологии было многократно усилено импортом социологической фразеологии с Запада.

С 1957 по 1961 гг. только Институт философии в Москве посетили 217 иностранных философов и социологов. В определенной мере и советская социология изготавливалась «на экспорт». Именно «на экспорт» в июне 1958 г. была создана Советская социологическая ассоциация.

К началу 60-х гг. в стране активно проводились «конкретные исследования». Сектор исследования новых форм труда и быта в Институте философии (руководитель Г. В. Осипов) изучал трудовые коллективы московских заводов; начиналось исследование отношения к труду ленинградских рабочих (В. А. Ядов, А. Г. Здравомыслов); большой успех был достигнут уральскими социологами (М. Н. Руткевич), которые завершили крупное исследование промышленных предприятий свердловского совнархоза и выпустили книгу о культурно-техническом развитии рабочего класса.

Эта работа получила одобрение и поддержку в высоких политических инстанциях. Впервые в академических кругах стал обсуждаться вопрос о создании социологического института. Инициатором этого дела был М. Т. Иовчук опытный и осторожный идеологический функционер, особо покровительствовавший уральцам.

Первой послевоенной публикацией, где ставился вопрос о самостоятельном развитии социологии в связи с наблюдаемыми статистическими закономерностями, была статья В. С. Немчинова, крупного экономиста и политика, которому удавалось сохранить интеллектуальную независимость.

Он декларировал инженерно-социологическую интерпретацию социологической науки, усматривая в ней альтернативу идеологической риторике исторического материализма. В центре его интерпретаций стояли ключевые статистические понятия «индивидуальной величины» и «статистического факта».

Шокирующим было заявление Немчинова, что при социализме социологи и экономисты превращаются в своеобразных «социальных инженеров». Свой доклад на заседании Президиума Академии наук СССР 23 декабря 1955 г.

Немчинов построил на различении «общих законов развития общества» и «индивидуальных элементов общества». В последнем случае объектом социологического исследования становятся не спекулятивные «сущности», а массовые процессы.

Конечно же, речь шла о возможном разделе сфер влияния в общественных науках: пусть идеологи занимаются «общими закономерностями», а ученые массовыми процессами. Немчинов немало лет стоял во главе Отделения экономических, философских и правовых наук АН СССР, и философы, вероятно, надоели ему хуже горькой редьки.

В 1960-е гг. социология была на подъеме. В массовом сознании того времени преобладала научно-техническая экзальтация. Дискуссия между «физиками» и «лириками» явно завершалась победой «физиков». Постепенно формировалась технократическая идея научного управления обществом (неявная альтернатива стратегии и тактике классовой борьбы).

Социология удачно вписывалась в «научную» версию коммунистического строительства ее задача заключалась в информационном обеспечении формирования нового человека и перерастания социалистических общественных отношений в коммунистические. Укрепить позиции социологии можно было только ограничив диктат идеологов в Академии наук.

Дискуссия о предмете социологии и ее отличии от исторического материализма, которую Питер Бергер удачно назвал «семейной склокой», продолжалась с выступления в «Вопросах философии» Ю. Кучинского вплоть до 1990 г., когда советский марксизм угас. В конце 1950-х гг. возникла особая линия в осмыслении предмета социологии она была представлена польскими «ревизионистами» Л. Колаковским, Е. Вятром и 3. Бауманом они недвусмысленно требовали освободить социологическую науку от идеологии.

В 1960-е гг. наблюдалось относительно автономное развитие по меньшей мере трех линий в социологической мысли. Первая из них «критика буржуазной социологии». Жанр «критики», который воспринимался западными советологами как клинический симптом идиотизма, заключал в себе некоторую амбивалентность. Если не считать обидных эпитетов в адрес буржуазии, критика сводилась к утверждению, что взгляды критикуемых персон враждебны подлинно научной социологии марксизма.

Особой ошибки в такого рода утверждениях не содержится. С другой стороны, «критики» постоянно работали с источниками и благодаря этому обстоятельству транслировали западные идеи на советскую аудиторию. Можно сказать, они строили деревянного коня для коммунистической Трои. То, что «критик» не мог сказать открыто, он выражал путем реферирования и публикации текстов идейного врага. Этот жанр сформировал внутри научного сообщества обществоведов отчетливо распознаваемый «незримый колледж» людей, включенных в мировую интеллектуальную традицию.

Минусом жанра можно считать подмену исторического исследования переложением идейного наследия вперемешку с собственными оригинальными мыслями. Вторая линия в социологии представлена академиком В. С. Немчиновым и его командой «математических экономистов» отсюда начиналась математическая социология (А. Г. Аганбегян, Ю. Н. Гаврилец, Ф. М. Бородкин).

И третья линия была связана с «теорией научного коммунизма» (такая специальность была введена в 1963-64 гг.), которая занималась политико-воспитательной деятельностью в вузах и одновременно развивала собственные социологические программы, весьма специфические «Научный коммунизм» не имел институциональной базы в Академии наук.

Попытки завотделом научного коммунизма Института философии Ц. А. Степаняна обосновать необходимость создания Института научного коммунизма вызвали резкое противодействие президента М. В. Келдыша и «научно-коммунистическая» социология развивалась в рамках партийных структур и кафедр общественных наук в высших учебных заведениях.

На Всесоюзной конференции по конкретным социологическим исследованиям в Академии общественных наук при ЦК КПСС в 1966 г. будущий заведующий Отделом пропаганды ЦК КПСС Е. М. Тяжельников предлагал создать партийно-государственную структуру социологических центров в СССР, и партийные инстанции видели в социологии новый эффективный способ идеологической деятельности на научной основе.