Личность преступника и освобождение от уголовной ответственности

Решениями XXI съезда КПСС была определена новая ли­ния борьбы с преступностью — применение мер общественного воздействия в отношении лиц, совершивших преступления, ко­торые не представляют большой общественной опасности.

Это означало широкое привлечение общественности к участию в решении государственных задач, применение более эффектив­ных, чем наказание, мер воздействия на преступников, не представляющих большой общественной опасности, более внимательное отношение к личности виновного.

Программа КПСС предусматривает дальнейшее расширение сферы общественного воздействия на лиц, случайно осту­пившихся, впервые совершивших нетяжкое преступление.

Меры общественного воздействия в виде передачи на пору­ки, разбирательства дела в товарищеских судах получили широкое распространение вскоре после принятия решений XXI съездом КПСС.

20 июля 1959 г. был издан приказ Генерального Прокурора СССР о необходимости в случаях небольшой общественной опасности деяния и личности виновного, на основании ст. 43 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, прекращать уголовные дела и пе­редавать виновных на поруки либо передавать материалы для разбирательства в товарищеские суды.

Однако ст. 43 Основ уголовного законодательства предусматривала лишь возможность освобождения от уголовной ответственности и наказания при отпадении общественной опасности деяния и личности ли­бо в связи с изменением обстановки, либо в случае безупречного поведения виновного в период, прошедший с момента со­вершения преступления до рассмотрения дела в суде.

Таким образом, эта статья не могла служить правовым основанием для передачи на поруки или в товарищеский суд.

Жизнь диктовала необходимость издать законы, которыми регулировались бы вопросы освобождения от уголовной ответ­ственности, передачи на поруки, передачи дела в товарищеский суд.

Вначале были опубликованы проекты закона об участии общественности в укреплении законности и положения о товарищеских судах, а затем в уголовные кодексы союзных республик включены статьи, определяющие основания и условия пе­редачи виновных на поруки, прекращения дела с передачей ма­териалов в товарищеский суд, в комиссию по делам несовершеннолетних (ст.ст. 10, 51, 42 УК РСФСР, ст.ст. 8, 9, 10 УПК РСФСР).

Содержание статей УК РСФСР, предусматривающих возможность освобождения от уголовной ответственности и наказания, сводится к следующему:

  • если суд найдет, что исправление лица, совершившего в возрасте до восемнадцати лет преступление, которое не представляет большой общественной опасности, возможно без применения уголовного наказания, он может применить к такому лицу принудительные меры воспитательного характера, не являющиеся уголовным наказанием (ст. 10 Основ, ч. III ст. 10 УК РСФСР).

После принятия Основ уголовного законодательства текст ст. 10 был точно воспроизведен в ст. 10 УК РСФСР, а ст. 8 УПК РСФСР предоставляла право не только суду, но и прокурору, а также следователю с согласия прокурора прекращать дело в отношении лица, которое не достигло восемнадцатилетнего воз­раста и совершило преступление, не представляющее большой общественной опасности;

  • если обстоятельства дела свидетельствуют, что преступление и само это лицо не представляют общественной опасности, и если деяние виновного не повлекло тяжких последствий, а сам он чистосердечно раскаялся, то по ходатайству общественной организации или коллектива трудящихся оно может быть освобождено от уголовной ответственности и наказания и передано для перевоспитания и исправления на поруки той общественной организации или тому коллективу трудящихся, которые возбудили ходатайство (ст. 52 УК РСФСР);
  • лицо может быть освобождено от уголовной ответственности и наказания с передачей дела на рассмотрение товарищеского суда, если оно совершило впервые малозначительное преступление (ст. 51 УК РСФСР);
  • если ко времени расследования или рассмотрения дела в суде вследствие изменения обстановки совершенное виновным деяние потеряло характер общественно опасного или это лицо перестало быть общественно опасным (ч. I ст. 43 Основ уголовного законодательства, ст. 50 УК РСФСР);
  • если будет признано, что в силу последующего безупречного поведения и честного отношения к труду лицо, совершив­шее преступление, ко времени рассмотрения дела в суде не мо­жет быть сочтено общественно опасным (ч. II ст. 43) Основ, ч. II ст. 50 УК РСФСР).

Включение указанных статей в уголовные кодексы союзных республик знаменует собой появление новых методов борьбы с преступностью, соответствующих принципам социалистического уголовного права, но не меняет оснований уголовной ответственности.

Состав преступления, как и ранее, остается незыблемым основанием ответственности. При наличии состава преступления в действиях виновного следственные и судебные ор­ганы вправе привлечь виновного к уголовной ответственности.

А. Н. Трайнин справедливо отмечал: «Наличие в действия субъекта состава преступления в достаточной мере обосновывает применение к виновному уголовной санкции. Отсюда, однако, нельзя еще сделать общего вывода, что наличие состава преступления всегда и безусловно влечет уголовную ответственность».

К этой позиции примкнул и Г. Кригер. По его мнению, «со­став преступления, таким образом, всегда выступал лишь в качестве объективного мерила преступного и непреступного, а признание состава единственным основанием уголовной ответственности не исключало ранее, точно так же, как и не исключает сейчас, возможность освобождения лица от уголовной ответственности, если те или иные данные, относящиеся к личности виновного, позволяют не применять уголовное наказание».

Может возникнуть сомнение, не колеблет ли такая постановка вопроса принципов ответственности, изложенных в Основах уголовного законодательства? Нам представляется, что нет.

Ст. 3 Основ предусматривает, что уголовной ответственности и наказанию подлежит только лицо, виновное в совершении преступления, т. е. умышленно или по неосторожности совершив­шее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние.

Это означает, что наказание может быть применено только к лицу, совершившему преступление. Это вместе с тем не значит, что лицо, совершившее любое преступное действие, при любых условиях следует подвергнуть уголовному наказанию.

Однако условия, при которых виновное лицо может быть освобождено от уголовной ответственности, должны быть установлены законодателем, в противном случае колеблются принципы законности.

Эти условия и предусмотрены в ст.ст. 10,. 43 Основ уголовного законодательства, ст.ст. 10, 50, 51, 52 УК РСФСР. Все они носят принципиальный характер, поэтому было бы целесообразно закрепить их в общесоюзном законодательстве.

В. И. Курляндский подробно обосновал необходимость этого: «В одной плоскости стоят как гарантии того, что ни один человек не может быть без законных оснований при­влечен к уголовной ответственности и наказан, так и того, что ни один виновный в совершении преступления без определен­ных законом оснований не может быть освобожден от уголовной ответственности и наказания».

В практике следственных органов институт освобождения от уголовной ответственности применялся и до принятия нового уголовного законодательства, однако в несколько иной форме (без передачи на поруки).

Возможность отказа от уголовного преследования первоначально предусматривалась Уголовно-процессуальным кодексом.

Ст. 4а УПК РСФСР 1923 г. гласила: «Сверх того, прокурор и суд имеют право отказать в возбуждении уголовного преследования, а равно прекратить производством уголовное дело в тех случаях, когда деяние привлекаемого к уголовной ответственности лица хотя и содержит в себе признаки преступления, предусмотренного Уголовным кодексом, но не может признаваться общественно опасным (ст. 6 Уголовного кодекса) вследствие своей незначительности, маловажности и ничтожности своих последствий, а равно, когда возбуждение уголовного преследования или дальнейшее производство дела представляется нецелесообразным».

В практике эта статья широко использовалась в случаях, когда применение уголовного наказания было нецелесообразно. Президиум Верховного суда РСФСР постановлением от 18 ноября 1925 г. предложил ограничить применение ст. 4 только случаями, когда последствия деяния незначительны или совершенное преступление было маловажно.

Такое постановление было вызвано тем, что критерий целесообразности не служил достаточно ясным руководством для разграничения деяний, влекущих и не влекущих уголовного преследования.

Вскоре, 28 июня 1926 г., Верховный суд РСФСР вынес постановление, в котором указал, что уголовное законодательство должно быть дополнено статьями, соответствующими по содержанию принятым впоследствии примечаниям к ст.ст. 6 и 8 УК РСФСР 1926 г. Одновременно из УПК была исключена ст. 4.

Несмотря на исключение из компетенции следственных органов права прекращать дела вследствие нецелесообразности привлечения к ответственности лица, совершившего преступление, в практике эта форма отказа от уголовного преследования продолжала применяться. Отказ оформлялся ссылкой на ст. 8 УК РСФСР.

Устанавливая возможность освобождения от уголовной ответственности лиц, которые совершили преступления, не представляющие большой общественной опасности, законодатель руководствуется принципом целесообразности, пронизывающим, все уголовное право.

Еще в ст. 4 Основных начал 1924 г. говорилось о том, что «все меры социальной защиты должны быть целесообразными».

О необходимости исходить из целесообразности говорилось в резолюции XII конференции РКП (б): «Репрессии, которые неизбежно не достигают цели, будучи направлены против поднимающегося класса… диктуются революционной целесообразностью, когда дело идет о подавлении тех отживающих групп, которые пытаются захватить старые, отвоеванные у них пролетариатом, позиции».

Какова юридическая природа мер общественного воздействия, применяемых в соответствии со ст.ст. 10, 51, 52 УК РСФСР?

Эти меры означают освобождение лица от уголовной ответственности и наказания. До принятия Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. в юридической литературе по вопросу о природе передачи на поруки были высказаны различные точки зрения.

И. Д. Перлов считал, что передача на поруки — это мера уголовного наказания. Л. Н. Смирнов, критикуя позицию И. Д. Перлова, справедливо утверждал, что передача на пору­ки — это форма освобождения от уголовной ответственности и наказания.

М. Ю. Рогинский утверждал то же, а Н. А. Беляев пытался доказать, что передача на поруки — это освобождение от наказания, а не от уголовной ответственности.

И. Д. Перлов обосновывал свою позицию тем, что передать на поруки можно лишь виновного, а признать лицо виновным имеет право только суд, а потому мера, применяемая судом к виновному – это мера наказания.

Л. Смирнов и другие авторы доказывали, что передача на поруки — это освобождение от уголовной ответственности и наказания, поскольку к лицу, совершившему преступление, применяются меры общественного воздействия, а не наказания.

Н. А. Беляев утверждал, что передача на поруки не является освобождением от уголовной ответственности, так как в процессе исполнения решения о передаче на поруки возникают исправительно-трудовые правоотношения.

В. И. Курляндский передачу на поруки считает «не освобождением от уголовной ответственности, а формой освобождения от уголовного наказания».

Этот теоретический спор был решен законодателем, который установил, что несовершеннолетний может быть освобожден от уголовной ответственности и наказания с направлением его в комиссию по делам несовершеннолетних (ст. 10 УК РСФСР), что лицо может быть освобождено от уголовной ответственности и наказания с передачей дела на рассмотрение товарищеского суда (ст. 51 УК), что лицо может быть освобождено от уголовной ответственности и наказания и передано на поруки (ст. 52 УК РСФСР).

Действительно, меры общественного воздействия, применяемые в соответствии с указанными статьями, не являются наказанием.

Наказание — это мера государственного принуждения, назначаемая судом, она выражает осуждение государства и влечет за собой судимость. Наказанию присущи страдания, лишения (кара).

Цель наказания заключается в специальном и общем предупреждении. Меры общественного воздействия при­меняются общественной организацией, они выражают общественное осуждение и не влекут судимости.

Хотя они не лишены элементов страдания (осуждение на собрании, товарищеским судом причиняют моральное страдание, штраф по решению товарищеского суда ущемляет материально и одновременно является мерой морального воздействия), но интенсивность этого страдания гораздо менее значительна, чем при наказании.

Передача на поруки, решение товарищеского суда (по делам, указанным в ст. 51 УК.) или комиссии по делам несовершеннолетних в соответствии со ст. 10 УК — меры общественного воздействия, которые могут быть признаны целесообразными как органами расследования в первой стадии реализации уголовной ответственности, так и судом во второй стадии (когда решается вопрос о назначении наказания).

В ст.ст. 10, 51 и 52 УК РСФСР и аналогичных статьях УК других союзных республик говорится об освобождении от уголовной ответственности и наказания именно в том смысле, что решение вопроса об освобождении от уголовной ответственности может быть принято как органами расследования, так и судом.

Это отнюдь не означает противопоставления наказания уголовной ответственности, а подчеркивает, что вопрос о том, целесообразна ли уголовная ответственность, может быть решен уже в стадии расследования.

Нельзя согласиться с Н. А. Беляевым и В. И. Курляндским, считающими, что передача на поруки не является освобождением от уголовной ответственности.

Их доводы, заключающиеся в том, что при передаче на поруки освобождение от уголовной ответственности носит условный характер и освобождает лишь временно от обязанности нести уголовную ответственность, не могут быть признаны убедительными.

Во-первых, особый (условный) характер освобождения от ответственности не устраняет самого факта освобождения от уголовной ответственности и лишь свидетельствует о его специфике.

Во-вторых, соотношение наказания и уголовной ответственности таково, что освобождение от наказания является в то же время и освобождением от уголовной ответственности, а лицо, освобожденное от уголовной ответственности, не может быть наказано. Наказание — это реализация уголовной ответственности.

По мнению И. С. Ноя, смысл передачи на поруки состоит в том, что государство снимает с себя ответственность за дальнейшее поведение лица, совершившего преступление, возлагая ее на общественную организацию или коллектив, согласившийся ручаться за перевоспитание лица, переданного на поруки.

Такое утверждение ошибочно. Исходное положение автора о том, что государство, применяя наказание, берет на себя ответственность за поведение осужденного, неверно.

Государство, подвергая ответственности виновного, тем самым осуществляет обязанность использовать установленные законом формы для исправления. Но понятие «осуществление обязанности» не тождественно «ответственности».

Государство поручает организации, возбудившей ходатайство о передаче на поруки, осуществлять перевоспитание лица, совершившего преступление, но не возлагает на эту организацию ответственность за его поведение.

Пределы прав и обязанностей организаций и коллективов, которые взяли на поруки лиц, совершивших преступления, ограничены законом (ст. 52 УК РСФСР) и в нем такая ответственность не предусмотрена.

Юридическая природа мер общественного воздействия, применяемых в соответствии со ст.ст. 10, 51, 52 УК РСФСР, имеет непосредственное значение для выявления того влияния, которое эти меры должны и могут оказать на лицо, совершившее преступление.

Природа этих мер тесно связана с вопросом об основаниях их применения, т. е. основаниях освобождения от уголовной ответственности и наказания.

Эти основания в случае освобождения от уголовной ответственности с передачей дела в товарищеский суд несколько отличны от оснований освобождения от уголовной ответственности с передачей виновного на поруки.

В первом случае основанием является совершение малозначительного преступления и малозначительная опасность личности виновного, во втором (при освобождении от уголовной ответственности с передачей на поруки) — совершенное преступление и само это лицо не представляют большой общественной опасности.

Во всех случаях применения ст.ст. 10, 51, 52 УК РСФСР непреложным требованием является установление в действиях лица состава преступления.

Отсутствие состава исключает возможность ставить вопрос о передаче на поруки, в товарищеский суд или комиссию по делам о несовершеннолетних. Это не означает, что товарищеский суд или комиссия не вправе рассматривать дела о действиях, не составляющих преступление.

Такое право им предоставлено положениями о товарищеском суде, о комиссии по делам несовершеннолетних, однако оно не предусмотрено в указанных статьях Уголовного кодекса.

Тот факт, что совершенное деяние рассматривается как преступление, должен быть очевидным для организаций, применяющих меры общественного воздействия, а также и для виновного в совершенном деянии.

Содеянное должно психологически оцениваться лицом как выходящее за пределы административного проступка, дисциплинарного или иного нарушения и по степени своей общественной опасности более значительное, чем указанные нарушения.

Признание основанием освобождения от уголовной ответственности наряду с меньшей опасностью деяния (как в случаях применения уголовного наказания) менее значительной опасности личности обусловлено тем, что применение мер общественного воздействия означает решение вопроса о целесообразной мере воздействия, об индивидуализации этих мер.

Поэтому весьма неточно утверждение В. И. Курляндского, что «как основания привлечения к уголовной ответственности и наказания, так и основания освобождения от уголовной ответственности и наказания в определенном смысле равнозначны (с точки зрения определения границ уголовно-правового регулирования)».

Критерий, который использует законодатель для разграничения преступлений, административных нарушений и дисциплинарных проступков, — степень общественной опасности деяний – недостаточен для разграничения преступлений, влекущих уголовную ответственность, от преступлений, влекущих меры общественного воздействия.

Поскольку применение ст.ст. 10, 51, 52 УК РСФСР означает выбор меры воздействия, следует исходить не только из характера и опасности содеянного, но и из особенностей личности виновного лица.

Такой вывод не противоречит общим принципам ответственности. Ст. 32 Основ уголовного законодательства предписывает при назначении наказания лицу, виновному в совершении преступления, учитывать характер и степень общественной опасности действия, отягчающие и смягчающие обстоятельства и личность виновного.

Поскольку цели, преследуемые при применении наказания и мер общественного воздействия к лицам, совершившим преступления, аналогичны (они состоят в том, чтобы исправить виновного, не допустить совершения им новых преступлений и воздействовать на неустойчивых лиц) и достижение их зависит в частности от того, будет ли учтена совокупность всех обстоятельств при выборе целесообразной меры (уголовной или меры общественного воздействия), следует учитывать эти обстоятельства.

Таким образом, личность преступника, не являясь отдельным от состава преступления основанием ответственности, рассматривается законодателем как условие замены мер уголовной ответственности мерами общественного воздействия (наряду с соответствующей степенью опасности деяния).

Личность преступника — не основание ответственности, а основание для индивидуализации мер воздействия, как тогда, когда следственные органы решают вопрос об освобождении от ответственности, так и тогда, когда суд решает вопрос о назначении наказания.

В уголовно-правовой литературе высказано суждение о том, что основанием для передачи на поруки являются свойства личности преступника (небольшая степень его общественной опасности).

Степень же общественной опасности совершенного преступления, являясь обязательным условием передачи на поруки, выполняет здесь роль признака, характеризующего личность виновного.

Такая позиция представляется ошибочной. Передача на поруки — это определенная форма воздействия на лицо, совершившее преступление.

Необходимым основанием для применения любой принудительной меры, предусмотренной Уголовным кодексом, является совершение преступления. Основание— это причина. Передача на поруки возможна лишь тогда, когда совершено преступление, не представляющее большой общественной опасности.

Это объективно точное, указанное в законе основание. Не личность виновного сама по себе, а преступление дает правовое основание для суждений об ответственности.

Конечно, нельзя недооценивать и степень опасности личности виновного, которая в дополнение к факту совершенного преступления служит основанием для вывода о возможности освобождения от уголовной ответственности.

Освобождение от уголовной ответственности с передачей дела в товарищеский суд в соответствии со ст. 51 УК РСФСР возможно в случаях, когда лицо совершило впервые одно из малозначительных преступлений, указанных в п. 1 ст. 51 УК (ч. II ст. 112, ч. I ст. 130, ст. 131 УК РСФСР), преступление, за которое в санкции статьи Особенной части предусмотрена возможность применения мер общественного воздействия.

К таким преступлениям относятся: причинение имущественного ущерба государству или общественной организации путем обмана или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения (ст. 94), присвоение найденного или случайно оказавшегося у виновного государственного или общественного имущества (ст. 97), злостное уклонение от оказания помощи родителям (ст. 123), оставление в опасности (ч. I ст. 127), неоказание помощи больному (ч. I ст. 128).

Оскорбление представителя власти или представителя общественности, выполняющего обязанности по охране общественного порядка (ст. 192), самоуправство (ст. 200), угроза убийством, нанесением тяжких телесных повреждений или уничтожением имущества (ст. 207), приобретение имущества, заведомо добытого преступным путем (ч. I ст. 208), незаконное врачевание (ст. 221).

Кроме этого, в товарищеский суд могут быть переданы дела и о других малозначительных преступлениях, если по характеру совершенного деяния и личности виновного ясно, что он может быть исправлен без применения уголовного наказания, с помощью мер общественного воздействия.

Таким образом, передача дела в товарищеский суд возможна только тогда, когда? виновный впервые совершил малозначительное преступление.

Объективная малозначительность деяния возможна и в случаях квалификации действия по статье, карающей не за малозначительное преступление, а за третьестепенное участие в групповом хищении, халатность, последствия которой не столь, значительны, обман покупателей и т. д.

В практике борьбы с обманом потребителей в Ленинграде w других городах РСФСР передача таких дел в товарищески» суд весьма распространена и эффективна по своим результатам.

Во всех уголовных кодексах союзных республик, за исключением Уголовного кодекса Грузинской ССР, критерии малозначительности преступления точно не определены.

Ст. 52 УК Грузинской ССР предусматривает, что преступление, дело о котором может рассматриваться в товарищеском суде, должно» караться по статье Особенной части лишением свободы на срок не выше 1 года.

Хотя многие юристы считают такое решение вопроса более определенным, чем в УК РСФСР, и способствующим укреплению законности, представляется целесообразным сохранить право следственных и судебных органов передавать дело на рассмотрение в товарищеский суд, исходя из конкретных особенностей преступления — его малозначительности и малозначительной опасности личности преступника.

Эти общие замечания о характере преступления необходимы для раскрытия основного интересующего нас вопроса — особенностей личности преступника, дающих основание передать дело о нем в товарищеский суд.

В самой малозначительности совершенного общественно опасного деяния по общему правилу заключена малозначительная опасность личности виновного.

Это, однако, не значит, что невозможна коллизия между общественной опасностью деяния и общественной опасностью личности виновного.

Такая коллизия возможна, когда общественная опасность личности преступника велика, а содеянное им малозначительно. Передача дела в этих случаях на рассмотрение в товарищеский суд исключается.

Каковы же особенности личности преступника, которые позволяют сделать вывод о малозначительной его опасности? Для решения этого вопроса необходимо рассмотреть прежде всего те признаки, которые обязательны для применения ст. 51 УК РСФСР.

Таким признаком является совершение малозначительного преступления впервые. Совершение преступления, даже малозначительного (однородного или разнородного), повторно свидетельствует о том, что виновный не случайно оступился, что стимулы к антиобщественным поступкам, носящим характер малозначительного преступления, приобретают стойкий характер и потому нельзя рассчитывать на возможность исправления с помощью мер общественного воздействия.

Точно так же нельзя применить ст. 51 УК к лицу, имеющему судимость или подвергавшемуся мерам общественного воздействия за совершенное преступление. Опасность такого лица нельзя считать малозначительной, а неприменение наказания может породить чувство безнаказанности не только у него, но и у других неустойчивых лиц.

Освобождение от уголовной ответственности с передачей виновного на поруки в практике гораздо более распространенный институт, чем освобождение от уголовной ответственности с передачей дела в товарищеский суд.

Особенностью передачи на поруки по сравнению с передачей дела в товарищеский суд и в комиссию по делам несовершеннолетних является условный характер освобождения от уголовной ответственности.

В ч. IV ст. 52 УК РСФСР говорится: «Если лицо, взятое на поруки, в течение года не оправдало доверия коллектива, нарушило обещание примерным поведением и честным трудом доказать свое исправление, не подчиняется нормам социалистического общежития или оставило трудовой коллектив с целью уклониться от общественного воздействия.

То общественная организация или коллектив трудящихся, взявшие его на поруки, выносят решение об отказе от поручительства и направляют это решение в прокуратуру или суд для рассмотрения вопроса о привлечении виновного к уголовной ответственности за то преступление, в связи с совершением которого он был передан на поруки».

Передача на поруки как форма общественного воздействия получила распространение со второго полугодия 1959 г. Чрезмерное увлечение этой формой, отсутствие в законе точных регламентации сначала привели к ошибочным решениям: часто передавались на поруки лица, которые совершили тяжкие преступления и потому не должны были быть признаны не представляющими большой общественной опасности.

«В ряде мест был нарушен принцип сочетания мер общественного воздействия и судебного наказания, допускалось немало фактов либерального отношения к злостным и опасным уголовным элементам, принижалась роль государственного принуждения в пресечении преступных деяний».

Вред такого рода ошибок заключался не только в том, что виновные, переданные на поруки, воспринимали эту меру, как «прощение», как безнаказанность, и вскоре вновь совершали преступления, но и в том, что неустойчивые элементы.

А также лица, в прошлом судимые, рассматривали массовое освобождение от уголовной ответственности как всепрощение, изменение карательной политики в сторону огульного смягчения, как отказ от твердой линии усиления борьбы с преступностью.

В 1961 г. ошибки в применении института передачи на поруки были выявлены и указано на необходимость твердо и неуклонно вести борьбу с преступностью, не допуская необоснованного применения мягких мер, передачи на поруки лиц, совершивших тяжкие преступления.

В Программе КПСС говорится, что необходимо усилить борьбу с преступностью, а к лицам, совершающим тяжкие преступления, применять строгие наказания.

Нельзя, однако, преуменьшать роль мер общественного воздействия, и в частности института передачи на поруки, что подчеркнуто в постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 23 июля 1966 г. «Об усилении борьбы с преступностью».

В последнее время в монографиях и периодической печати настойчиво выдвигаются предложения о внесении изменений в решение вопроса о передаче на поруки в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве.

Эти предложения сводятся к следующему:

  • установить общесоюзные нормы об основаниях и порядке передачи на поруки и устранить необоснованные различия в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве союзных республик;
  • определить более точно условия, при которых преступление может быть признано не представляющим большой общественной опасности (некоторые авторы считают, что этот вопрос наиболее удачно регламентирован в УК Грузинской ССР);
  • исключить из компетенции прокурорско-следственных органов право передавать на поруки и сохранить это право лишь за судом.

Предложение об издании общесоюзного законодательного акта, определяющего единые для всех союзных республик правила освобождения от уголовной ответственности, безусловно правильно.

Основы уголовного законодательства четко формулируют основания уголовной ответственности, поэтому и условия освобождения от нее точно так же должны быть едиными и четко сформулированными в общесоюзном законодательном акте.

Однако точное ограничение в законе случаев, когда действия признаются не представляющими большой общественной опасности, подобно тому, как это сделано в Уголовном кодексе Грузинской ССР, представляется нецелесообразным.

Оценка общественной опасности деяния по сроку лишения свободы, обозначенному в санкции статьи, лишает возможности учитывать фактическую опасность деяния и роль виновного лица в его совершении.

Предложение о лишении следственных органов и прокуратуры права решать вопрос о передаче на поруки и предоставлении этого права лишь суду (поскольку передача на поруки означает признание лица виновным, на что исключительное право имеет лишь суд) при всей убедительности выдвигаемых его сторонниками доводов представляется весьма спорным.

Как ранее уже указывалось, следователь может привлечь лицо к уголовной ответственности лишь тогда, когда он убежден в его виновности, однако такое убеждение не равнозначно по своим юридическим последствиям признанию лица виновным судом.

Реализовать уголовную ответственность и назначить наказание может только суд, и это не вызывает никаких сомнений, но передача на поруки — это условное освобождение от уголовной ответственности и она не может быть приравнена к назначению наказания.

Убежденность следователя в том, что определенное лицо виновно в совершении преступления и оно может быть исправлено без наказания, должна служить достаточным основанием для решения вопроса об отказе от уголовной ответственности и целесообразности применения мер общественного воздействия.

Разумеется, такому решению должно предшествовать привлечение к уголовной ответственности на основании совокупности собранных доказательств о виновном совершении лицом общественно опасного деяния.

Вменить следователю в обязанность принять решение о направлении дела в суд, когда он убежден в наличии правовых оснований для освобождения от уголовной ответственности и прокурор согласен с этим мнением, значит существенно ограничить права следователя, принудить его к решениям, противоречащим его убеждениям.

Наконец (что особенно важно), человек, совершивший преступление, которое не представляет большой общественной опасности, и как личность не опасный, в случае передачи на поруки осознает, что он не предстал перед судом потому, что ему оказано доверие, а с другой стороны, испытывает чувство страха перед судом, и все это помогает ему исправиться.

Человек, дело которого рассмотрено в суде, уже пережил страх и стыд перед судом, и передача на поруки судом может быть воспринята им не как предостережение, а как освобождение от всякой ответственности (а не только от уголовной).

Статистические данные о преступлениях, совершенных лицами, ранее переданными на поруки милицией и следственными органами, свидетельствуют об эффективности этой меры.

Основанием освобождения от уголовной ответственности с передачей на поруки является совершение преступления, не представляющего большой общественной опасности.

Наряду с этим необходимо, чтобы и виновное лицо не представляло большой общественной опасности (что служит, так же как и небольшая общественная опасность деяния, основанием передачи на поруки).

Ознакомление с данными практики следственных органов Ленинграда в 1963—1965 гг. показывает, что число переданных на поруки по делам о хищении государственного имущества по отношению к общему числу лиц, переданных на поруки, колеблется в пределах 10—15%; о мелких хищениях — 8—10%; о кражах личного имущества— 7—14%; о хулиганстве — 25—32%; о нарушении правил безопасности движения и эксплуатации автотранспорта — 3—6%.

Приведенные данные дают примерное представление о ха­рактере преступлений, признаваемых не представляющими большой общественной опасности.

Данные о числе лиц, переданных на поруки в 1959 г. и первом квартале 1960 г. в целом по РСФСР показывают, что 25% этого числа составили лица, совершившие хулиганство, более 25%—хищение государственного или общественного имущества в небольших размерах, около 10%—мелкие кражи личного имущества, около 15%—незаконно изготовлявшие спиртные напитки.23

Изучение практики передачи на поруки в прокуратуре Выборгского района Ленинграда за 1962 г. показало, что 33% из общего числа переданных на поруки лиц совершили хищения государственного и личного имущества, 56%—хулиганство и сопротивление милиции, 5,5%—половое сношение с лицом, не достигшим половой зрелости, 5,5%—угрозу убийством.

Следовательно, в этом районе передача на поруки производилась, преимущественно по делам о нарушениях общественного порядка и имущественных преступлениях.

В период 1962—1963 гг. для ленинградской судебной практики, характерна тенденция применять меры общественного воздействия к нарушителям общественного порядка, что позднее стало одной из причин увеличения числа случаев хулиганства.

Недостатки в борьбе с хулиганством, в том числе и этот, были отмечены в постановлении ЦК и Совета Министров от 23 июля 1966 г.

Передача на поруки возможна лишь при условии совершения лицом преступления. Отсутствие в действиях лица состава преступления исключает возможность передачи его на поруки.

Между тем в практике прокуратуры Выборгского района такой случай произошел. Гр-н К-, 23-х лет, в ноябре 1961 г. вступил в интимные отношения с С, которой в то время было 15 лет 11 месяцев. Вскоре С. забеременела, о чем узнала ее мать и сообщила в прокуратуру.

В то время, когда С. вступила в близкие отношения с К-, она уже работала станочницей на заводе.

Экспертиза дала заключение, что поскольку беременность стимулирует половое развитие, С. до беременности, очевидно, не достигла половой зрелости.

Такое заключение эксперта не могло служить основанием для признания в действиях К- состава преступления, предусмотренного ч. I ст. 119 УК- Если к тому же учесть, что К. имел положительные характеристики с работы и с места жительства (член КПСС, был активным общественником, работал сантехником, учился в вечерней школе), полюбил С. и хотел на ней жениться, то станет очевидно, что в действиях К- не было состава преступления и потому направлять его на исправление в коллектив не было никаких оснований.

Передача на поруки лиц, не совершивших преступления, дискредитирует этот институт, вызывает сочувствие к передаваемому, и потому превращает общественное воздействие в пустую формальность.

При оценке общественной опасности совершенного преступления следует исходить из квалификации преступления и из фактических обстоятельств, так как по одной и той же статье могут квалифицироваться разные по своим последствиям действия лиц, принимавших различное участие в преступлении и пр.

Как уже ранее было сказано, основанием для освобождения от уголовной ответственности с передачей виновного на поруки служит небольшая общественная опасность преступника.

При исследовании проблемы личности преступника необходимо установить, какие обстоятельства свидетельствуют о том, что виновный не представляет большой общественной опасности.

Законодатель установил ряд обязательных условий, характеризующих лицо и определяющих возможность передачи его на поруки: отсутствие судимости за совершение умышленного «преступления; тот факт, что лицо ранее не передавалось на поруки; чистосердечное раскаяние в совершенном.

Первые два условия характеризуют лицо до совершения преступления, чистосердечное раскаяние — свидетельство отношения к содеянному после совершения преступления.

Кроме этих условий, необходимо установить и ряд других данных о личности, которые в совокупности дают основание сделать вывод о том, что виновный не представляет большой общественной опасности.

Каковы критерии, позволяющие определить степень общественной опасности преступника?

Все обстоятельства, относящиеся к личности виновного, ко­торые дают возможность определить степень общественной опасности, могут быть разделены на две группы:

  • обстоятельства, характеризующие личность в связи с со­
    вершением преступления;
  • все иные обстоятельства, характеризующие личность.

Такая классификация позволяет наиболее полно проанализировать те обстоятельства, которые имеют значение для опре­деления степени общественной опасности преступника.

В то же время, как ранее уже отмечалось, степень и характер обще­ственной опасности преступления не является исчерпывающей характеристикой личности преступника.

Ряд обстоятельств, характеризующих личность, не входит в состав преступления, но вместе с тем имеет непосредственное отношение к преступи лению.

Для суждений о личности преступника необходимо иметь в виду все эти обстоятельства в совокупности.

А. А. Лиеде делит признаки, характеризующие личность, на две группы: юридические и морально-бытовые. К юридическим признакам он относит:

  1. совершение виновным преступления, не представляющего большой общественной опасности;
  2. отсутствие умышленного преступления в прошлом у этого лица;
  • отсутствие обстоятельств, отягчающих его ответственность;
  • признание им своей вины и чистосердечное раскаяние.

Морально-бытовыми признаками он считает:

  1. отсутствие в поведении виновного резко выраженных антиобщественных установок;
  2. добропорядочное его отношение к трудовым обязанностям;
  3. добропорядочное отношение к общественным и семейным обязанностям.

Приведенная классификация спорна как по терминологии (названию групп), так и по существу. А. А. Лиеде считает одни признаки юридическими, другие — моральными, видимо, исходя из того, что первые приведены в ст. 52 УК, а моральные составляют общее понятие «личность».

Между тем юридическое значение имеют как признаки, названные юридическими, так и «моральные» признаки.

Разница состоит лишь в том, что одни признаки точно определены в законе и в процессе расследования преступления должны быть установлены и отражены в материалах следственного дела, а другие — не раскрыты в законе и в совокупности охватываются общим понятием «личность».

А. А. Лиеде ошибочно относит к признакам, которые характеризуют общественную опасность лица, совершение им преступления, не представляющего большой общественной опасности.

Такое решение вопроса приводит к выводу, что этот факт не является самостоятельным и определяющим основанием освобождения от уголовной ответственности и передачи на поруки, а служит лишь признаком, определяющим общественную опасность лица, что неправильно.

Как основанием для уголовной ответственности, так и основанием для передачи на поруки является факт совершения преступления.

Личность преступника не может быть признана основанием уголовной ответственности, а для освобождения от уголовной ответственности она имеет значение в качестве второго, дополняющего первое, основания.

Отнесение факта совершения преступления к признакам, характеризующим личность, превращает общественную опасность личности в первостепенное и единственное основание освобождения от ответственности, а совершение преступления — в признак, характеризующий общественную опасность личности, что противоречит требованию уголовного закона — точно определять объективные границы уголовной ответственности.

К обстоятельствам, характеризующим личность преступника и связанным с совершенным преступлением, относятся все смягчающие и отягчающие обстоятельства, предусмотренные ст.ст. 38, 39 УК РСФСР и соответствующими статьями УК других союзных республик: например, причины и мотивы совершенного преступления, состояние аффекта, беременность, несовершеннолетие, опьянение виновного.

К иным обстоятельствам, характеризующим личность преступника, относится весь комплекс признаков, всесторонне раскрывающих личность преступника, его психологическую и общественную сущность, с которыми преступление внешне непосредственно не связано.

Все указанные обстоятельства аналогичны тем, которые должны быть учтены при назначении наказания.

Индивидуализация наказания возможна лишь на основе учета всех особенностей личности преступника.

Выбор целесообразной меры воздействия в отношении лица, которое совершило преступление, не представляющее большой общественной опасности, это своего рода индивидуализация мер ответственности, и осуществлять ее нужно на тех же началах, что и назначение наказания.

Одним из указанных в законе (ст. 52 УК РСФСР) признаков, характеризующих личность, отсутствие которых исключает возможность передать лицо, совершившее преступление, на поруки, является чистосердечное раскаяние.

Оно служит одним из условий освобождения от уголовного преследования потому, что как бы очевидно ни было, что преступление не представляет большой общественной опасности, и виновный характеризуется положительно, если нет чистосердечного раскаяния в совершенном преступлении, бессмысленно передавать такое лицо на поруки.

Общественное воздействие может быть эффективно только тогда, когда нарушитель сам отрицательно относится к содеянному, раскаивается в нем, воспринимает применяемую к нему меру как средство помочь ему исправиться.

Именно чистосердечное раскаяние дает основание полагать, что мера общественного воздействия окажется наиболее действенным средством воздействия на нарушителя.

Если лицо, совершившее преступление, не раскаивается в совершенном, то его общественная опасность очевидна, поэтому для его исправления недостаточно общественного воздействия.

Упорство и нежелание осознать вред совершенного преступления для общества свидетельствуют об устойчивости антисоциальных тенденций и необходимости силой наказания заставить виновного действовать в соответствии с правилами социалистического общежития.

Важно, чтобы раскаяние было чистосердечным.

Юристы, отстаивающие точку зрения, что право освобождения от уголовной ответственности должно принадлежать только суду, одним из аргументов выдвигали то, что виновный может в процессе расследования создать видимость раскаяния для того, чтобы избавиться от ответственности и не нести наказание, либо для того, чтобы скрыть совершение другого, более тяжкого преступления.

Эти опасения основательны, поэтому необходимо, как и требует закон, установить именно чистосердечность раскаяния.

Чистосердечность означает искреннее, откровенное признание своей вины и желание исправиться. Для того чтобы выявить его, очень важно правильно организовать обсуждение содеянного виновным на собрании трудящихся.

Следователь прокуратуры или работник органов дознания (в зависимости от того, в чьем производстве находится дело) докладывает о совершенном преступлении собранию, обвиняемый подробно объясняет обстоятельства дела, после чего коллектив обсуждает происшедшее, причем необходимо, чтобы в обсуждении участвовало как можно большее число людей.

Только в таких условиях можно выявить, насколько искренне раскаяние виновного. Следователь может использовать также свои беседы с виновным, наблюдение над ним в ходе следствия.

Как правило, в процессе расследования легче сделать вывод об отношении виновного к совершенному им преступлению, чем в судебном заседании (где подсудимый находится в течение короткого периода времени).

Однако выводы следователя о чистосердечности раскаяния, сделанные в постановлениях о прекращении дела, не всегда правильны.

Так, например, в практике прокуратуры Выборгского района был привлечен к уголовной ответственности гр-и И. за то, что он в нетрезвом виде оказал сопротивление работникам милиции, когда те пытались его задержать во время драки между ним и прохожим.

И. — 1925 г. рождения, участник Отечественной войны, квалифицированный рабочий, на работе его характеризуют как добросовестного и дисциплинированного работника.

На предварительном следствии И. не признал себя виновным, заявив, что милиционеры были неправы, хотя он сам был пьян и ничего не помнит.

На собрании в цехе, которое было созвано для решения вопроса — ходатайствовать ли о взятии на поруки, все выступавшие дали И. положительную характеристику, но вместе с тем отметили, что И. не раскаивается. После этого И. сказал, что он раскаивается.

Очевидно, что это раскаяние не было чистосердечным, а было вызвано тем, что если бы оно не последовало, коллектив цеха не принял бы решения о взятии его на поруки.

Судимость лица за умышленное преступление или тот факт, что оно ранее передавалось на поруки (ст. 52 УК), являются условиями, исключающими возможность передачи его на поруки. Практика передачи на поруки в 1959—1960 гг. лиц, имевших судимость, имела отрицательные последствия.

Во-первых, многие из таких лиц вновь совершили преступления после передачи на поруки. Во-вторых, это отрицательно влияло на других граждан, создавая у них впечатление, что, если рецидивисты освобождаются от уголовной ответственности, значит, все могут безнаказанно совершать преступления.

Характерным примером, иллюстрирующим эти отрицательные последствия, служит дело по обвинению П. Он был трижды судим: за ношение кинжала (в апреле 1956 г.), за хулиганство (в октябре 1956 г.), за кражу (в ноябре 1956 г.).

В 1959 г. П. был освобожден из места заключения, а 1 ноября 1959 г. угнал мотоцикл и бросил его, 5 ноября 1959 г. сорвал замок с сарая гражданина Иванова, угнал его мотоцикл и тоже бросил на дороге.

18 ноября 1959 г. П. пытался угнать мотоцикл, принадлежащий гражданину Коппель, но был задержан. Уголовное дело» в отношении П. было прекращено, и он передан на поруки коллективу скотоубойного пункта, где он работал. В феврале 1960 г. П. был принят в комсомольский патруль и зачислен членом районного штаба патруля.

Через 3 месяца он снова совершил преступление — взломав замки от гаража Кингисеппского райисполкома, пытался угнать автомашину и опять был передан на поруки.

Воспользовавшись обстановкой безнаказанности, созданной вокруг него, П. организовал преступную группу, которая совершила кражу продуктов на сумму 1288 рублей.

Соучастники-П. были задержаны, а сам он скрылся и на следующий день нанес тяжелое огнестрельное ранение своему брату, в связи с чем и был арестован.

Если бы в ноябре 1959 г. было принято правильное решение о привлечении П. к уголовной ответственности, так как он трижды судим и вновь совершил преступление, не были бы совершены остальные преступления. В последние годы в практике следственных органов Ленинграда подобные случаи не встречаются.

Законодатель, указывая в качестве условий, исключающих возможность передачи на поруки, судимость и передачу ранее на поруки, не устанавливает сроков, по истечении которых эти ограничения не действуют.

Между тем если срок судимости регулируется уголовным законодательством (ст. 57 УК РСФСР), то срок, по истечении которого факт передачи на поруки не должен учитываться, нигде не определен.

В ст. 52 УК РСФСР законодатель ограничивает воспитательное воздействие коллектива на лицо, переданное на поруки, одним годом (срок поручительства), а ст. 39 УК признает отягчающим обстоятельством совершение нового преступления в течение срока поручительства и одного года после окончания этого срока.

В литературе высказаны различные мнения о том, какой – срок должен иметь значение для применения ст. 52 УК РСФСР. С. А. Домахни и В. Г. Степанов считают, что по истечении срока поручительства отпадают формальные основания к ограничению применения порук.

По мнению А. А. Лиеде, повторная передача на поруки должна быть ограничена сроком в 2 года с момента первой передачи на поруки, а после этого передача на поруки возможна по истечении срока давности.

По нашему представлению, ни срок поручительства, ни один год после истечения его не могут служить обстоятельством, дающим возможность вновь передать это лицо на поруки.

Лицо, отбывшее строгое наказание, считается не судившимся по истечении длительного срока; точно так же нельзя считать, что передача на поруки привела к эффективным результатам, если виновный по истечении двух или трех лет совершил новое преступление.

Поэтому сроком, по истечении которого передача на поруки не может учитываться как ограничивающее условие, должен быть срок давности уголовного преследования. Это дополнение необходимо внести в ст. 52 УК РСФСР.

Установление общественной опасности личности имеет значение не только для решения вопроса о целесообразности привлечения к уголовной ответственности за совершение преступления, не представляющего значительной общественной опасности (ст. 52 УК) или малозначительное по своей опасности (ст. 51 УК).

Если лицо перестало быть общественно опасным вследствие изменения обстановки или после совершения преступления к моменту рассмотрения дела в суде в силу безупречного поведения и честного отношения к труду не может быть сочтено общественно опасным, оно должно быть освобождено от уголовной ответственности (следственными органами или судом в первом случае) и от наказания (судом во втором случае).

Исторически эта норма в советском уголовном законодательстве сложилась так: в Уголовном кодексе 1922 г. ее не было.

О праве отказать в уголовном преследовании или прекратить дело, когда «возбуждение уголовного преследования илд дальнейшее производство дела представляется явно нецелесообразным», было впервые сказано в законе от 9 февраля 1925 г.

В связи с тем, что в практике обнаружилась тенденция к слишком широкому применению ст. 4 УПК (воспроизводившей текст закона от 9 февраля 1925 г.), пленум Верховного суда РСФСР внес предложение включить в Уголовный кодекс статью, в которой говорилось бы о том, что «действия, не представляющие по своему содержанию того минимума социальной опасности, который в силу ст. 6 УК является необходимым свойством преступления», не являются преступлением, и ввести норму, по содержанию соответствующую ст. 8 УК РСФСР 1926 г.

Эти предложения были приняты, и в Уголовный кодекс 1922 г. включены статьи, по содержанию соответствующие примечанию к ст. ст. 6 и 8 УК РСФСР 1926 г. В Уголовном кодексе 1926 г. содержание этих статей осталось прежним.

В данном случае нас интересует ст. 8 УК РСФСР 1926 г., на основе которой была разработана ст. 43 Основ уголовного законодательства и соответствующая ей ст. 50 УК РСФСР.

Ст. 8 УК РСФСР 1926 г. предусматривала: «Если конкретное действие, являвшееся в момент совершения его согласно статье 6 настоящего кодекса преступлением, к моменту расследования его или рассмотрения в суде потеряло характер общественно опасного вследствие ли изменения уголовного закона.

Или в силу одного факта изменившейся социально-политической обстановки, или если лицо, его совершившее, по мнению суда, к указанному моменту не может быть признано общественно опасным, действие это не влечет применения меры социальной защиты к совершившему его».

Из содержания этой статьи следовало:

Основанием для освобождения от наказания по обстоятельствам, относящимся к личности, является отпадение общественной опасности виновного к моменту рассмотрения дела в суде.

Это значит, что суду надлежит дать оценку изменений, происшедших с виновным за период времени от совершения преступления до рассмотрения дела в суде, что только появление новых обстоятельств, положительно характеризующих личность виновного после совершения им преступления, может свидетельствовать об отпадении общественной опасности и привести к освобождению от наказания, что общественная опасность действия и личности в момент совершения преступления не вызывает сомнений.

Только суд вправе принять решение об освобождении от наказания по мотивам отпадения общественной опасности личности. Органы дознания и следствия не вправе по этим основаниям прекращать уголовное преследование.

Только так можно толковать содержание ст. 8 Уголовного кодекса РСФСР 1926 г. (аналогичные статьи имелись и в уголовных кодексах других союзных республик).

В практике судебных и следственных органов применение ст. 8 характеризовалось тем, что: основанием признавалось не только отпадение общественной опасности лица, совершившего преступление, а незначительная общественная опасность его в момент совершения преступления, определяемая по его отношению к труду, по поведению на производстве и в быту, по психофизическим и другим данным в дополнение к обстоятельствам, характеризующим преступление; прекращение уголовных дел по указанному основанию осуществлялось не только и не столько судом, сколько органами милиции и прокуратуры.

Верховный суд СССР нередко применял ст. 8 УК РСФСР по тем же основаниям, что прокуратура и милиция.

Так, прекращая дело по обвинению Минаевой, виновной в пользовании весами, употребление которых не разрешалось, Верховный суд указал: «Эти действия Минаевой, как нарушение правил торговли, подлежали квалификации по ч. I ст. 105 УК.

РСФСР; учитывая вместе с тем, что Минаева ранее ни в чем предосудительном не замечена, что самое нарушение правил торговли было допущено ею с целью удовлетворить требования получателей муки, а также наличие на ее иждивении малолетнего ребенка, отец которого находится в Советской Армии, применение в отношении Минаевой меры наказания является нецелесообразным».

Аналогично по содержанию постановление пленума Верховного суда СССР от 12 августа 1943 г. о прекращении дела по обвинению Василькова: «Учитывая, что по всем обстоятельствам дела Васильков, как ни в чем неопороченный в прошлом, имеющий положительную характеристику о своей работе, является лицом, не представляющим общественной опасности…»

Конечно, практика применения ст. 8 УК РСФСР характеризовалась не только такими решениями, но они не случайны, об этом свидетельствует то, что в уголовно-правовой литературе подобной точки зрения придерживался ряд авторов.

Так, обобщив практику Верховного суда СССР, Т. Л. Сергеева писала: «Применяя статью 8 УК РСФСР, Верховный суд СССР учитывает также обстоятельства, относящиеся к личности обвиняемого.

Возможны случаи, когда человек, хотя и совершил преступление, но вся его предшествующая совершению этого преступления деятельность показывает, что он не может рассматриваться в качестве опасного для советского социалистического общества. В таких случаях применение к нему наказания нецелесообразно».

Следовательно, автор обосновывает мнение, что основанием для применения ст. 8 УК РСФСР служит не последующее после преступления, а предшествующее ему поведение. На такой же позиции стоял А. Н. Трайпин.

Иное, правильное, толкование ст. 8 УК. РСФСР, соответствующее ее смыслу, дал Н. Д. Дурманов.

По нашему мнению, отступление практики от текста ст. 8 УК и применение ее в случаях, когда уголовная ответственность нецелесообразна в силу незначительной общественной опасности преступления и лица, совершившего его, были обоснованы общими принципами, лежащими в основе нашего уголовного права.

Их сущность заключалась в следующем: уголовное наказание применяется в целях специального и общего предупреждения, оно нецелесообразно, когда лицо, положительно характеризуемое, случайно совершило незначительное преступление и может быть исправлено мерами морального воздействия.

В настоящее время в связи с принятием нового Уголовного кодекса (в который включены ст. ст. 51 и 52 УК РСФСР) надобность в применении ст. 50 в указанных выше случаях отпала.

Сущность ст. 43 Основ уголовного законодательства (ст. 50 УК РСФСР) состоит в том, что «лицо, совершившее преступление, может быть освобождено от уголовной ответственности, если будет признано, что ко времени расследования или рассмотрения дела в суде, вследствие изменения обстановки, совершенное виновным деяние потеряло характер общественно опасного, или это лицо перестало быть общественно опасным.

Лицо, совершившее преступление, может быть освобождено от наказания, если будет признано, что в силу последующего безупречного поведения и честного отношения к труду это лицо ко времени рассмотрения дела в суде не может быть сочтено общественно опасным».

Изменение обстановки, вследствие чего лицо утрачивает общественную опасность, может состоять, например, в том, что прекратилась война, что государство вступило в новый этап развития экономики.

Кроме этого, как правильно писал Г. Кригер, может измениться и конкретная обстановка в районе, местности, в быту и на работе этого лица, в связи с чем оно перестает быть общественно опасным. В практике ч. I ст. 43 Основ применяется очень редко.

По делу Пономарева, причинившего в драке тяжелое телесное повреждение Васейкину, Военный трибунал вынес определение о прекращении дела на основании ст. 43 Основ уголовного законодательства.

Военная коллегия Верховного суда СССР отменила определение Военного трибунала, указав, что «никакого изменения обстановки, которое обусловило бы отпадение общественной опасности этого преступления или самого Пономарева за это время не произошло».

Гораздо чаще применяется ч. II ст. 43 Основ, в которой предусмотрено право суда освободить виновного от наказания в связи с его безупречным поведением и честным отношением к труду после совершения преступления. При этом характерно, что в практике применяют эту часть статьи не только суды, но и органы расследования.

Так, например, гр-ка Т., 1939 г. рождения, работавшая на швейной фабрике, зная о наличии у нее венерической болезни — хронической гонорреи, вступила в половую связь с Д., в результате чего заразила его гонорреей.

Управление милиции прекратило это уголовное дело потому, что преступление было совершено за 7 месяцев до возбуждения уголовного дела.

В течение этого времени Т. излечилась, ведет себя хорошо, добросовестно работает, потерпевший тоже вылечился. Таким образом, к моменту расследования дела гр-ка Т. уже не представляла общественной опасности.

Аналогичных примеров применения ч. II ст. 43 Основ (ст. 50 УК РСФСР) в практике органов расследования Ленинграда много.

Иногда в соответствии со ст. 52 УК РСФСР передаются на поруки утратившие общественную опасность лица, к которым следовало бы применить ч. II ст. 50 УК РСФСР. При прекращении дела в связи с отпадением общественной опасности виновного применение к нему наказания, как и мер общественного воздействия, бесцельно и излишне.

Лицо, осознавшее свою вину, изменившее поведение, не нуждается в воспитательном воздействии в связи с совершенным ранее преступлением. Вот почему при прекращении дела по ч. II ст. 50 УК не должно быть передачи на поруки.

Следует остановиться и на вопросе о том, вправе ли следственные органы прекращать дела по ч. II ст. 50 УК- УК и УПК не предусматривают такого права органов следствия и прокуратуры. Оно предоставлено только суду.

Между тем сложилась многолетняя практика применения этой нормы органами расследования.

Целесообразно было бы предусмотреть в законе право! органов расследования решать этот вопрос (как это и осуществляется на практике), так как передача дела в суд при очевидной необходимости его прекращения является формальным актом.

В условиях, когда органам следствия предоставлено право решать вопрос о передаче на поруки лица, представляющего небольшую общественную опасность, ограничение прав органов расследования в прекращении уголовного преследования против лица, не представляющего общественной опасности, не обусловлено необходимостью.

Анализ практики применения ст. 50 УК РСФСР свидетельствует также о том, что дела часто прекращаются при отсутствии указанных в этой статье оснований.

Следственные органы РСФСР нередко ссылаются на ст. 50 УК и ст. 6 УПК, когда личность преступника не представляла значительной опасности или преступление было малозначительно в момент совершения и никаких изменений после этого не произошло.

Более того, в некоторых случаях дела прекращаются на основании ст. 6 УПК, когда лицо, совершившее общественно опасное деяние, не обладало необходимыми данными, дающими возможность признать его субъектом преступления, т. е. вообще отсутствует состав преступления.

Так, в практике Дзержинского РО милиции было прекращено дело по обвинению Т., учинившего драку с насилием, на том основании, что Т. страдает психическим заболеванием и находился на излечении в психиатрической больнице.

Применение ч. II ст. 50 УК РСФСР было обосновано в постановлении тем, что виновный невменяем и потому не представляет общественной опасности.

Значение личности преступника и круг обстоятельств, ее характеризующих, установление которых необходимо для применения ст. 50 УК РСФСР, определяется юридической природой института, регулируемого в этой статье.

Статья 50 озаглавлена — «Освобождение от уголовной ответственности и наказания». В первой ее части говорится об условиях освобождения от уголовной ответственности, во второй — об условиях освобождения от наказания.

Освобождение от уголовной ответственности означает освобождение лица от обязанности подвергнуться применению наказания за совершенное преступление, следовательно, освобождение от уголовной ответственности является и освобождением от наказания.

Действительно, если изменилась обстановка и в связи с этим деяние потеряло характер общественно опасного, или лицо перестало быть общественно опасным, применение наказания, как и уголовная ответственность, лишены смысла.

Несмотря на то, что в тот момент, когда совершалось преступление, не было сомнений в необходимости подвергнуть лицо, совершившее это преступление, наказанию, в последующем, когда изменилась обстановка, эта необходимость отпала.

Следовательно, к моменту рассмотрения вопроса о реализации ответственности, действие уже не является общественно опасным.

Отпадение общественно опасного характера деяния следует отличать от случаев отпадения общественной опасности лица.

Второе может быть тогда, когда изменилась обстановка (ч. I ст. 50 УК), т. е. изменились объективные обстоятельства, и когда лицо после совершения преступления в течение некоторого периода времени безупречно вело себя, честно относилось к труду (ч. II ст. 50 УК), т. е. изменились субъективные обстоятельства.

В этих обоих случаях, как в момент совершения деяния, так и в момент расследования или рассмотрения дела, само деяние остается преступным, но лицо утрачивает общественную опасность.

Следовательно, общественная опасность лица может изменяться после совершения преступления под влиянием различных обстоятельств. Так как ответственность реализуется в течение определенного времени, то в каждой из ее стадий следует учитывать происшедшие изменения в личности преступника.

Если общественная опасность лица отпала, то нецелесообразно применять по отношению к нему наказание.

В ч. II ст. 50 УК РСФСР сказано о праве суда освободить от наказания лицо, утратившее общественную опасность. Возникает вопрос, означает ли это, что такое лицо освобождается и от уголовной ответственности?

Ответ должен быть положительным. Суд, освобождая от наказания, тем самым считает, что обязанность лица быть подвергнутым ему (ответственность) снимается. Против этого возможны следующие возражения:

В ч. II ст. 50 УК сказано лишь об освобождении от наказания в отличие от первой части, где говорится об освобождении от ответственности.

Ст. 309 УПК устанавливает, что в случае, когда деяние утратило общественную опасность, или лицо перестало быть общественно опасным, суд выносит обвинительный приговор. Обвинительный приговор означает, что лицо признано виновным в совершении преступления.

Нам представляется, что указание в ч. II ст. 50 УК на освобождение от наказания, а не от уголовной ответственности объясняется процессуальной стороной вопроса, заключающейся в том, что право применять ч. II предоставлено суду, а ч. I — как суду, так и следственным органам.

Суд в стадии судебного разбирательства не может путем прекращения дела освободить от наказания.

Обвинительный приговор выносится и на основании ч. I ст. 50 УК, где сказано об условиях освобождения от уголовной ответственности. Следовательно, право суда вынести обвинительный приговор не свидетельствует о том, что лицо не освобождается от ответственности.

Соотношение между ответственностью и наказанием таково, что в наказании реализуется ответственность — обязанность лица понести наказание, следовательно, освобождение от наказания означает и освобождение от ответственности.

Данные о личности преступника, которые служат основанием для освобождения от уголовной ответственности по ч. II ст. 50 УК, заключаются в последующем (после совершения преступления) безупречном поведении и честном отношении к труду.

Безупречное поведение и честное отношение к труду характеризуют образ жизни человека в течение продолжительного времени и не могут быть сведены к поступкам, связанным с порицанием преступления сразу же после совершения его.

Поэтому аргументация определения Верховного суда РСФСР, прекратив­шего дело по обвинению Иванова: «Иванов после совершения им кражи часов явился с повинной в органы милиции, чистосердечно раскаялся в совершенном преступлении и отдал часы. Ранее Иванов судим не был», представляется недостаточно убедительной.

Безупречное поведение и честное отношение к труду характеризуется добросовестностью в труде, соблюдением правил общежития, отсутствием антиобщественной направленности, при­знанием и уважением к социальным ценностям, соответствую­щим нашей морали.

Такая социально-психологическая характеристика базируется не на отдельных поступках, а на образе, строе жизни человека, на свойственных ему стойких чертах.

Узнай цену консультации

"Да забей ты на эти дипломы и экзамены!” (дворник Кузьмич)