Экстремальная психология

Активно растущий в последние годы интерес к проблемам экстремальной психологии обусловлен следующими обстоятельствами:

• расширением видов деятельности человека в экологически неестественных для его жизнедеятельности условиях (жизненных средах): в Арктике и Антарктике, под водой, в космическом пространстве, в воздушной среде, под землей;
• возросшим вниманием к изменениям психического состояния и поведения человека в так называемых экстремальных ситуациях: во время стихийных бедствий, террористических и иных насильственных актов, боевых действий, техногенных катастроф и в тому подобных чрезвычайных ситуациях, а также при и после ликвидации их последствий;
• увеличением напряженности жизненной среды современных детей (семейной, образовательной, информационной), что приводит к повышенной напряженности их психического состояния;
• опытом деятельности некоторых тоталитарных сект (например, “Аум Синрике”, “Белое братство” и др.), руководители которых, обладая знаниями об эзотерических (тайных) методах духовной практики, стали применять их для изменения психических состояний и в конечном итоге сознания людей в своих, частных целях, не соответствующих высшим принципам духовности и гуманизма.

В результате это привело к социальной и психической дезадаптации отдельных членов указанных обществ.

Реабилитация таких пострадавших требует проведения специальных, теоретических, экспериментальных и практических исследований проблемы произвольного изменения психических состояний.

При характеристике экстремальной психологии целесообразно выделить два взаимосвязанных поднаправления:

• одно из них своим предметом имеет критические (экстремальные) психические состояния, возникающие в условиях экстремальной ситуации жизнедеятельности: от напряженности межличностного взаимодействия в семейной или производственной среде до ситуаций боевых действий, стихийных бедствий и техногенных катастроф.

Понятно, что основными проблемами здесь являются проблемы изучения условий возникновения, динамики и диагностики подобных состояний, а также психологические методы подготовки, поддержки и последующей реабилитации человека, работающего в экстремальных средовых условиях или попавшего в экстремальную ситуацию;

• в центре внимания другого находятся психологические проблемы поведения и деятельности человека в биологически и социально непривычных для него средовых условиях: в космосе, под водой, в воздухе, под землей, в Заполярье, в пустыне и т.п., а также в условиях пространственного ограничения деятельности и ограничения пространства межличностного общения (длительное пребывание в малых группах постоянного состава, например, экипаж космического корабля).

Произведенное в данном случае деление экстремальной психологии на два поднаправления носит условный характер, так как в действительности они тесно связаны друг с другом и отличаются только акцентом на экстремальной специфичности (критичности) собственно психического состояния или же на экстремальной необычности (критичности) средовых условий, в которых человеку приходится жить и выполнять определенные виды деятельности.

Понятие “экстремальные условия”, как указывает Ц.П. Короленко, охватывает “чрезвычайно сильные воздействия внешней среды”, которые находятся на грани переносимости и могут вызвать нарушения адаптации.

Этот автор отмечает физические, физико-химические и социально-психологические экстремальные факторы.

В группе социально-психологических им выделены факторы, отличающиеся “гипостимуляцией”, и факторы, действующие по типу “гиперстимуляции”.

Он подчеркивает, что адаптация человека к экстремальным условиям во многом определяется его высшими адаптивными психофизиологическими уровнями, но выбор адаптивных стратегий обусловлен в большей мере особенностями психического склада данного индивида.

Н.И. Наенко (1976), отмечая отсутствие установившейся терминологии в определении экстремальной ситуации, подчеркивает, что, с одной стороны, экстремальность может создаваться формальными, внешними условиями (когда они превышают диапазон оптимальных воздействий), а с другой – экстремальность существеннейшим образом зависит от того, как воспринимает и как относится индивид к данным воздействиям.

Рассматривая экстремальность в целом как континуум, он выделяет три типа ситуации по мере возрастания их экстремальности: трудные, параэкстремальные и экстремальные.

Ю.А. Александровский (1993) связывает психическую дезадаптацию в условиях психотравмирующей ситуации с прорывом индивидуального для каждого человека функционально динамического образования – так называемого адаптационного барьера. Он включает в себя особенности психического склада и возможности реагирования человека.

Длительное особенно резкое напряжение функциональной активности барьера психической адаптации приводит к его перенапряжению.

По наблюдениям Ю.А. Александровского, такое перенапряжение проявляется в виде преневротических состояний, выражающихся в отдельных, наиболее легких нарушениях: повышенной чувствительности к обычным раздражителям, беспокойстве, заторможенности или суетливости в поведении, бессоннице и т.п.

Эти перенапряжения не вызывают изменений целенаправленного поведения человека и адекватности аффективных реакций и носят временный и парциальный характер.

Реализуя свой подход, А.Б.Леонова (2001) выражает несогласие с абсолютизацией принципов гомеостатического регулирования деятельности, в соответствии с которыми основными побудительными  причинами являются стремление индивида к “минимизации затрат”, “экономии сил”, “редукции напряжения” и т.п.

В качестве одного из аргументов такой позиции она использует  активное стремление человека к преодолению ситуации, а не пассивного ухода  от нее.

Это проявляется не только в виде  состояний адекватной мобилизации, связанных с энергетической мобилизацией, повышенной готовностью к действию, “надситуативной” активностью т.п.

К состояниям подобного вида относятся также и так называемые неоптимальные состояния динамического рассогласования, связанные с деструкцией деятельности  или дистресса.

Эти состояния проявляются, в частности, в таких характерных симптомах, как “искаженное видение” ситуации, иллюзорного восприятия, специфических провалах памяти, феноменах деперсонализация, “раздвоенное сознание”, навязчивая активность и т.п.

В отличие от указанных ситуаций,  в условиях нормальной, не осложненной ситуации жизнедеятельности ведущее значение в  регуляции поведения человека имеет мотивация продуктивного типа, т.е. направленная на достижение полезного или значимого для субъекта результата, когда мотивы самосохранения либо гармонично сочетаются с ней, либо в конфликтной форме видоизменяют субъективное отношение человека к ситуации и решаемым в ней задачам.

В итоге А.Б.Леонова приходит к использованию модифицированного варианта концепции стресса в качестве методологической базы анализа психических состояний в особых условиях.

Отдавая должное Г. Селье (1979) как  автору классического варианта этой концепции, построенной на физиологических представлениях о механизмах гомеостатического регулирования, она подчеркивает, что в настоящее время термин “стресс” во многом утратил свое первоначальное значение как  “неспецифического генерализованного синдрома” и приобрел полифункциональную смысловую окраску:

• как фактора (или набора факторов), затрудняющего процессы протекания деятельности и провоцирующего развитие различного рода негативных последствий (ошибок, сбоев, деструктивных паттернов поведения,  пограничных состояний и заболеваний);
• как состояния, возникающего в ответ на воздействие дестабилизирующего фактора или экстремальной ситуации в целом, которое в случае неоптимального разрешения может привести к фиксации негативных сдвигов и проявлений в перечисленных выше формах;
• как процесса отреагирования субъектом трудностей и осложнений, возникающих в процессе целенаправленного решения поведенческих задач, которые могут быть разрешены как в позитивной, так и негативной форме.

Подобное понимание стресса позволяет, как считает данный автор,  более эффективно упорядочить многообразие фактического материала и вычленить наиболее перспективные линии изучения стресса в прикладной и, в частности, в экологической психологии.

Речь идет прежде всего о таком собственно экологическом подходе, как парадигма соответствия “личность-среда”, и о трансактном подходе, представленном  в когнитивной парадигме исследований стресса.

Стресс в этом случае – с точки зрения экологического подхода – предстает как результат несоответствия требований среды (профессиональной, учебной, среды обитания и пр.) индивидуальным ресурсам человека, включая его опыт и мотивационно-потребностные установки.

При этом на центральное место выходят исследования  механизмов регуляции деятельности, которые  актуализируются  в каждой отдельной ситуации и их изменение при смене внешних или внутренних условий реализации деятельности (например, при сдвиге от нормативных к напряженным условиям функционирования или при возникновении особых/критических ситуаций).

В задачи экстремальной психологии входят диагностика, реабилитация и тренинг психических состояний в экстремальных условиях.

Поэтому необходимо отметить, что для каждого индивида характерен свой индивидуальный (функциональный) диапазон восприятия, понимания и отношения к окружающей среде и к самому себе.

Одна и та же ситуация разными индивидами будет восприниматься и субъективно оцениваться по-разному: для одних как нормальная, а для других – как напряженная и даже экстремальная. Соответственно и степень экстремальности психологической ситуации для разных индивидов будет разной.

Ключевой проблемой при этом является психологическая готовность и, соответственно, подготовка к критическим изменениям психического состояния и поведения человека в пред-, пост- и собственно экстремальных ситуациях.

Вместе с тем необходимо отметить, что, несмотря на широкий интерес к психологическим аспектам влияния экстремальных ситуаций на человека, который отмечается в последние годы, состояние этой проблемы характеризуется весьма значительным разнообразием точек зрения, подходов и методических приемов.

С одной стороны, это объясняется многообразием видов психических состояний и ситуаций, которые используются в качестве эмпирических оснований для нахождения концептуальных моделей.

Но, с другой стороны, более важным обстоятельством выступает то, что в концептуальном плане психические состояния и ситуации (как конкретно индивидуализированная окружающая среда) эксплицируются отдельно друг от друга, т.е. вне системного отношения “человек –  окружающая среда”.