Дедовщина и агрессия
Неуставные отношения проявляются, когда мальчишки предоставлены сами себе. И тогда в кубриках и казармах начинает действовать закон природы, по которому всякое сообщество стремится к самоорганизации.
Корни дедовщины кроются как в психологии самого человека, так и в социальном устройстве общества. Необходимо учитывать, что наиболее криминогенный возраст – призывники от 18 до 21 года. Молодежи вообще свойственно агрессивно-разрушительное поведение, особенно в последние десятилетия.
Можно даже сказать, что это – особенности психики переходного возраста. Для личности правонарушителя – военнослужащего срочной службы характерна несложившаяся, а потому и неустойчивая психика.
Окончательное становление психики у юноши происходит, как правило, не ранее 21 года. Согласно последним научным данным, содержание психики не наследуется, а формируется на протяжении всего постнатального периода и особенно в первый, наиболее бурный период (до 21-22 лет).
Кроме того, молодым людям, подросткам вообще, присущи удовольствие от риска, чувство опасности, которые испытывает человек как бы играя.
Некоторые исследователи считают, что большинство преступников, совершивших насильственные преступления, по темпераменту могут быть отнесены к холерикам, которым характерна вспыльчивость, невыдержанность, возбудимость.
Наси-лие – старшие подчиняют младших, сильные – слабых – существовало и будет существовать всегда. Другое дело, какие масштабы оно принимает в том или ином обществе, пресекают его или нет. Так же обстоит дело и с психологией человека.
Определенная доля агрессивности существует у каждого человека. Она ему необходима для выживания, защиты себя и завоевания жизненного пространства для своей семьи.
Однако у отдельных Homo sapiens агрессивность может принимать паталогические, сверхконцентрированные дозы, и с этим трудно что-либо поделать, воздействуя на человека привычными средствами воспитания.
Попадая в нормальную среду, агрессанты, если можно так выразиться, впрыскивают в нее повышенные дозы адреналина, вызывая защитную реакцию людей, не обладающих повышенной концентрацией эмоций. Возникают столкновения и конфликты.
Они могут разрешиться по-разному, в том числе так, как разрешаются любые межличностные столкновения: стороны расходятся по разным углам и стараются больше не встречаться. Так происходит обычно в городе, где большинство людей – случайные встречные по отношению друг к другу.
Участники конфликта не могут разойтись и забыть друг о друге. Стало быть, человек, вызывающий агрессию у другого лица, постоянно на глазах, и по отношению к нему негативные чувства не испаряются, а концентрируются.
Кроме того, конфликт вызывает у людей делание при удобном случае отомстить обидчику. Анонимная городская среда позволяет людям разойтись в разные стороны и никогда не видеть другого. Обидчика, если конфликт произошел между незнакомыми людьми, невозможно даже найти.
Но казарма – не городская среда, а малая группа, где люди знают друг друга, а при необходимости легко обнаружить, отомстить или еще раз унизить. Для обороны обижаемые должны объединиться, но и обидчик ищет себе напарников, способных оказать помощь при атаке отмщения.
Наилучшие кандидаты в том и другом случае – призывники одного года, которые сразу же попадают в сложившуюся социальную иерархию, где им уготовано то или иное место. Поскольку новобранцам предстоит занять низшую социальную позицию, и они об этом давно знают, они стремятся держаться кучей на случай возможной атаки.
Старшим по возрасту прибегать к стихийным формам группирования нет необходимости. За год-полтора они успели привыкнуть друг к другу и сформировать взаимную систему подавления слабых. Они научились этому у старших, уже успевших уволиться из армии, <дедов>.
Посягательства и конфликтные ситуации, возникающие на почве личной неприязни несут в себе меньшую социальную опасность (эти проблемы успешно решаются средствами психологии), нежели посягательства, возникающие на межгрупповом уровне.
Такими группами могут стать два поколения военнослужащих, различающихся сроками призыва.
Отчасти дедовщина является органическим продолжением военной социализации, самой ее сути. Призыв в армию не только пополняет ряды Вооруженных сил и тем самым решает естественным образом проблему демографической преемственности, но он еще формирует характер юноши в известном направлении.
В нем воспитывается не только умение подчиняться командной дисциплине и жесткой иерархии, но также боевые качества, среди которых не последнее место занимает агрессивность. Но это палка о двух концах.
Агрессивность не имеет ценностного знака, она не может быть положительной или отрицательной. Агрессивность есть или ее нет. Это неуправляемая стихия, которую армейские власти, воспитав ее в молодых мужчинах как добродетель и необходимое солдатское качество, пытаются удержать в определенных границах.
Армейский устав и казарма – те ограничители, в пределах которых стараются удержать столь подвижное и неустойчивое свойство человеческой психики.
Принуждая функционировать ее только в поле дозволенного, армейская администрация на самом деле играет с огнем. Иногда, набирая обороты, агрессивность уже не может реализовать себя в условиях мирного времени.
Военные преступление – не единственная форма выброса повышенной агрессии. Жестокое обращение одних военнослужащих с другими оборачивается армейским садизмом, который принято называть дедовщиной.
Насилие при дедовщине – это не начало и не конец пути, а всего лишь его середина. Оно начинается с первых дней – с насильственного призыва в армию юношей, не желающих здесь служить.
Любое действие, совершенное вопреки воле и желанию человека, приводит к возникновению агрессии. Если человек не может выразить ее немедленно, например, против работников военкомата, то она уходит в глубины подсознания и здесь накапливается.
Аккумулированная агрессия еще хуже. Она ждет своего часа, и он наступает, когда под руку попадается более слабый и беззащитный.
К сферам концентрированной агрессии следует отнести перенаселенные коммуналки и перенаселенные тюремные камеры, солдатские казармы, концентрационные лагеря, линчующую толпу, давку в общественном транспорте или на стадионе, население люмпенизированных поселков, трущоб и гетто.
Положение людей здесь неестественно, поэтому любой элемент в такой экстремальной группе стремится покинуть ее. Только внешние обстоятельства – невозможность досрочно освободиться, немедленно переселиться в другое помещение, выйти наружу и т.п. – заставляют людей пребывать в стесняющих условиях.
Невозможность выйти, отсутствие свободы действий как и любая вынужденная ситуация приводит к еще большему накоплению негативных эмоций и агрессивности.
Такие группы склонны к естественному распаду, но продолжают существовать под давлением не зависящих от воли людей объективных обстоятельств.
