Выбор православия как господствующей религии на Руси

Древняя летопись сообщает о событии тысячелетней давности, определившем путь России на века вперед. Ко двору великого киевского князя Владимира приходили проповедники, и каждый рассказывал о своей религии: иудейской, магометанской, христианской.

В исламе Владимиру не понравился запрет на вино; в иудействе — то, что Бог в гневе своем на них расточил Иудею по чуждым им землям.

«Как же вы иных учите, а сами отвергнуты Богом и рассеяны? — воскликнул Владимир. — Или и нам того же хотите?» Католичество было им отвергнуто, когда посланцы Папы на вопрос, в чем заповедь ваша, ответили: «Пост по силе; если кто пьет или ест, то все это во славу Божию».

А вот вера греческого (православного) исповедания, которая укреплялась в Киеве со времен Аскольда и Дира, была признана Владимиром наилучшей и удовлетворяющей всем главным потребностям души человеческой. К этому прибавилось впечатление послов от красоты византийского богослужения.

После крещения в столице началось истребление кумиров: одни были изрублены, другие сожжены. Главного из них, Перуна, привязали к конскому хвосту, били тростями и свергли с горы в Днепр.

То, что выбор этот сохранился на 1000 лет, свидетельствует о его правильности. Как пишет летописец, Владимир ответил магометанам: «Руси есть веселие пити», а стало быть, он заботился о том, чтобы религия подходила особенностям русской жизни. И великолепие богослужения соответствовало потребностям народа.

Заслуга Владимира, конечно, не только в выборе самой эстетичной религии и потрафлении русскому человеку.

Не будучи воинственным и проповедующим национальную исключительность, православие ставило во главу угла любовь, смирение, самопожертвование, богоявленность, осознание собственной греховности и возможности обретения скорой благодати.

Все эти свойства жили в русской душе, что дало основания Ф. М. Тютчеву написать такие строки: С. М. Соловьев, объясняя, почему чувственное представление будущей жизни исламскими проповедниками не понравилось русским, писал: «В душе самого простого человека есть сознание, что тот свет не может быть похож на этот».

Князь Владимир выбрал самую строгую из религий и не ошибся: она больше всего подошла русскому национальному характеру.

Выбор религии — самый драматичный момент в культуре Киевской Руси. Но христианство пришло на Русь закономерно. В 869 г. христианство приняла Дунайская Болгария. В X в. христианизация постепенно захватила Чехию, Венгрию, Польшу (здесь в конце концов победило не православие, а католичество). На очереди была Киевская Русь.

То, что выбирали из трех религий, тоже закономерно, так как Русь окружали страны, исповедовавшие эти религии. Византия и большинство восточноевропейских стран исповедовали христианство (почти все православие); Хазария исповедовала иудаизм; Персия — ислам, который оттуда проник на Кавказ и в Волжскую Булгарию.

Выбор, по существу, был предопределен, хотя, по легенде, главным оказалось содержание религии, а не ареал ее распространения.

Это, вообще говоря, понятно, имея в виду цели летописцев и сложные отношения между принятым христианством и коренным язычеством Руси. В летописи нужно было подчеркнуть сущностное преимущество христианства.

Была и политическая причина: монотеистическая религия больше подходила централизованному государству, чем языческий политеизм. В культурном плане важно, что введение христианства влекло за собой приобщение к славянской письменности и византийской культуре, к более высоким нравственным ценностям.

Как Западная Европа переняла культуру Древнего Рима, так и Русь много получила в культурном отношении от Византии, которая в X в. была, строго говоря, единственной подлинно цивилизованной страной во всем христианском мире.

После крещения Руси она вошла в «сыновьи» (по выражению А. Тойнби) отношения с эллинским обществом, у которого к этому времени уже был один «сын» — западное общество. Христианство «воплотилось в духовное тело языческой Руси» (И. Р. Шафаревич).

Как отмечает П. Н. Милюков, принятие христианства вызвало в русских людях огромный духовный подъем, подлинное одушевление. Но и после 988 г. процесс синтеза язычества и православия, начавшийся на 100 лет ранее, продолжался в течение нескольких столетий.

В X в. в особенности, но частично и в IX в., когда появляются первые христиане на Руси, происходит синтез древнеславянской мифологической культуры, идущей от арийской общности, с христианской православной культурой, пришедшей из Византии и Болгарии.

Своеобразие средневековой русской культуры и заключается в этом синтезе.