Церкви и школы

Англичанин Диксон, описывая однообразную езду по пустынным равнинам Северной России, вспоминает о том отрадном впечатлении, которое производит на усталого путника слишком редкий вид белой церкви, возвышающей свои зеленые куполы над темною линией лесного горизонта.

Церкви – единственные на пути здания, говорящие нам о прошлом и обещающие уцелеть в будущем, носящие в себе печать прочности и стремления к красоте. Вокруг них на кладбищах, на усадьбах причта, уцелели и старинные деревья. В изобилии около них растет красная верба, дерево в Северной России не дикорастущее, но издавна разводимое для употребления церковного ради темно-багрового лака его ветвей и крупных серебристых сережек.

По мере приближения к церкви учащаются деревни, вокруг нее постоянно разбросаны помещичьи усадьбы и усадебки, по большей части запущенные, но еще радующие взор высокими куполами вековых лип и берез.

И эта внешняя красота лишь символ красоты внутренней. Господствующее положение дома Божьего над жилищами человеческими говорит нам о великой собирательной силе, объединяющей разбросанное по безмерным пространствам население. Его прочность и стройность, и блеск его крестов, и приветная белизна его высокой колокольни среди серой бедноты, его окружающей, гласят о первенстве потребностей духа над нуждами житейскими. Зовущий голос его колоколов – голос иного, лучшего мира.

Ибо нам, делателям одиннадцатого часа, не следует обольщаться. Не льготы воинской повинности (многим учителям по их семейному положению они вовсе не нужны), не улучшение способов обучения чтению, письму и счету, не гадательная материальная выгода от умения по этим частям заставляет безграмотных родителей добиваться грамотности своих детей, посылать их в отдаленные школы, выносить на своих плечах постоянное возрастание издержек на школьное дело; но именно исконная и досель живая связь с церковью и стремление к единственному знанию, до сих пор сообщаемому нашею начальною школой, – к знанию слова Божия и церковных молитв, до недавнего времени служивших нашему темному люду единственным источником поучения.

Они твердо верят, что школа может быть полезна их детям, лишь поскольку она приближает их к Церкви; поэтому они особенно дорожат и материальною близостью школы к храму Божию с его службами, с непосредственным соседством священника-законоучителя. Но вот потребность в школах уже возросла до того, что явилась необходимость заводить иные школы, в подмогу школам при церквях. Размножились искони существовавшие деревенские школы, церковный характер коих обеспечен твердым преданием и контролем самой деревни, ныне же огражден от всяких нарушений этого характера обязательным надзором приходского духовенства.

Но этого мало: в обширных приходах оказалось необходимым открытие вторых и третьих школ с полным трехлетним курсом начальных училищ, с полноправным учителем. По странной, но легко объяснимой аномалии эти добавочные школы, возникающие, по силе вещей, вдали от церквей, по большей части церковно-приходские. Объясняется это тем, что при церквях места уже давно заняты школами земским или министерскими, размножение коих предшествовало размножению школ церковных. Обстоятельство это, разумеется, затрудняет участие притча в преподавании при школах, специально им вверенных; но, с другой стороны, способствует равномерности этого участия при школах всех наименований.

Тот дар «материализации», который напрасно приписывают себе профессиональные медиумы, ниспослан Богом людям благой воли и неуклонного терпения. Те призрачные церкви и школы, те новые дубравы, которое невольно рисует нам неугомонное воображение, они в действительности украсят оголенные вершины холмов, осенят и просветят сиротеющие поселки, если только сосредоточить наши мысли,  наше хотение, на существенно и главном, к чему приложилось бы все прочее, – на размножение церквей.