Становление концептуального поля зарубежного регионоведения

До Нового времени страноведческие описания территорий давали раздельное описание природы, экономики, населения. Такие описания нужны были для ведения торговли, а позднее для управления новыми территориями в период формирования колониальной системы. Колонизация проводилась европейскими странами. Все концепции, формировавшиеся в этот период, имели в своей основе европоцентристский характер.

Во второй половине XX в. в тематику изучения Востока была включена экономическая, а потом политическая проблематика (экономическое и политическое развитие и модернизация). «Востоковедение» (Oriental Studies), ассоциировавшееся с идеологическими инструментами колониального господства, было трансформировано в «страноведное регионоведение» (Area Studies). Дальнейшее переосмысление необходимости осовременивания проблематики и содержательной трансформации страноведения преобразовало дисциплину в региональную науку (Regional Studies).

Начиная с XXI в. акцент в исследованиях переменился, теперь становятся вопросы связанные с социальным проектированием: смогут ли регионы, не являющиеся частью западной цивилизации, построить свои модели открытого социально-политического доступа соответствующие уровню решения современных задач, кто конкретно сможет это сделать, какие из крупных незападных стран смогут демонополизировать пути перехода к такой системе, и предложить свои национальные модификации этой системы, а какие будут обречены на повторение циклов мобилизации-стабилизации.

Те, кто не принял эту точку зрения, перестали адекватно воспринимать изменяя на мировой политической арене. Этому мешала установка в восприятии политических процессов в незападных регионах мира, включая восточные, как отсталых и обречённых вечно стремиться вдогонку за лидерами, следовать внешнему влиянию и слепо копировать политико-экономическое устройство мировых лидеров, что породило соответствующее психологическое и вполне материальное (программы военной модернизации) противодействие.

В частности, в России многие реформы по западному образцу не удавались по причине игнорирования факта двойственности евразийской цивилизации, наличия в культуре народов Евразии азиатской составляющей. В Российской империи в XIX веке были убеждены, что основная власть Европы над Востоком заключена именно в обладании научным знанием, и часто повторяли выражение: «Знание – сила».

Однако изучение своих регионов строилось на принципах территориального разделения труда и экономического районирования страны с целью более глубокого познания меняющейся географии производительных сил, выработки прогнозных рекомендаций по их развитию.

В советское время отечественное востоковедение трансформировалось в историко-экономический и социально-политический комплекс идеологизированного социального знания в связи с выдвинутой идеей о возможности для отдельных стран Востока «перепрыгнуть» некоторые стадии развития и войти, подобно Монголии, минуя стадии промежуточного развития, из феодализма в развитой социализм.

Все регионоведческие исследования были нацелены на одну тематику: национально-освободительное движение как одна из форм борьбы против империализма. Все явления в исследуемых странах стали рассматриваться под углом зрения того, насколько они ускоряют или отдаляют переход страны к социализму.

Любые национализации или ограничения капитала рассматривались как «прогрессивные», любые формы сотрудничества с западными странами или иностранным капиталом – как «реакционные». Политические силы и партии обязательно нужно было разложить по полочкам: «буржуазно-помещичьи», «буржуазные», «мелкобуржуазные», «пролетарские» Это сокращало аналитические возможности исследователей.

Не марксизм как таковой, а его интерпретация и использование в качестве имперской идеологии можно считать характерной чертой советской науки. Она была именно имперской наукой по структуре и функциям. Изучение зарубежных стран поддерживалось для того, чтобы впоследствии «помочь» им построить социализм. Повышенное внимание к «прогрессивным» социальным силам и движениям приводило к преувеличению роли в общественной жизни рабочего и коммунистического движения, степени «пробуждения» народных масс, недооценке сохранявшихся традиционалистских институтов, самоидентификаций и политических сил.

В современных условиях на первое место выходит тема «межкультурной коммуникации». Соответственно регионоведческие, филологические знания, дипломатические компетенции и собственно коммуникативистика должны быть слиты воедино.

Речь идёт о консолидации разных культур в условиях глобализации, выработке норм, позволяющих сосуществовать различным моделям в современных условиях, когда попытка решить все проблемы силой, как это бывало раньше в истории, могут закончиться взаимным гарантированным уничтожением всех. Обеспечение взаимодействия разных моделей и сохранение баланса требуют разработки теорий регионального уровня (концепции региональных комплексов, мезорегионов, макрорегионов, глобальных регионов, трансрегиональных пространств).

Только на такой основе возможно проектирование системы их взаимоотношений. В 2010 году Я. Моррис показал ограниченность западоцентричного и востокоцентричного политико-экономического видения истории с точки зрения прогнозирования тенденций развития человечества в условиях глобализации, в рамках модели, контуры которой пока только начинают проявляться.

Историческое описание, не опирающееся на теорию развития общества, остаётся интерпретацией, то есть пониманием процесса исходя из рационально осознанного опыта. Объективные связи, влияющие на изменение общества, в данном случае учитываются недостаточно ёмко. Историко-интерпретационный подход в данном случае тяготеет к описанию событий без формулирования общей теории. Отсутствие общей теории не позволяет создать цельную картину происходящего и перейти от наблюдения к социальному проектированию.

Теоретические подходы к изучению регионов стали возможны с появлением системного подхода к изучению общества. Системное мышление помогает бороться со сложностью изучаемого объекта: оно даёт возможность думать по очереди обо всём важном, но при этом не терять взаимовлияний этих по отдельности продуманных аспектов. Развёрнутая программа общей теории систем в XX веке была выдвинута в конце 40-х – начале 50-х годов известным биологом-теоретиком Людвигом фон Берталанфи (1901–1972).

Как писали Ашария и Бузан:

Проблема заключается в том, что раньше пытались создать одну универсальную теорию. Когда убедились, что это невозможно, пришли к выводу, что универсальных теорий быть не может, нет единых законов для всех моделей человеческой организации, но каждая модель это – система со своими причинно-следственными связями. Только изучив закономерности присущие разным моделям, можно сконструировать модель их гармоничного сосуществования.

То же самое касается и России, для которой важно наконец определиться в каких сферах развития современного российского общества можно и нужно активнее использовать опыт стран Востока, а в каких – Запада. В европейской школе мировой политической географии и страноведении обычно выделяют несколько национальных школ: немецкую, французскую, английскую.

Представителями немецкой школы были: Ф. Ратцель и К. Хаусхофер.

Ратцель заложил основы антропогеографии (социально-экономической географии), направленной на изучение территориальной организации общества, развивавшей идеи основоположника позитивизма Огюста Конта о влиянии географической среды на развитие народов и государств, роли демографических факторов на формирование политических систем.

К. Хаусхофер создал концепцию «жизненного пространства», заимствованную из биологии. Хаусхофер считал, что месторасположение и территориальные характеристики государства определяют его политическую и историческую судьбу. Хаусхофер считал, что месторасположение и территориальные характеристики государства определяют его политическую и историческую судьбу.

Французская школа сформулировала понятия «география человека» и «региональные характеристики», но концентрировала свое внимание в основном на природной среде без учёта явлений социально-экономического характера. В XX в. эта описательность была преодолена в двух оригинальных комплексных направлениях – военной геополитике (И. Лакост, Ж. Готтман, Ф. Энсель) и комплексном картографическом регионоведении, составляющих своеобразие французской школы вплоть до настоящего времени.

Создатель французской школы у Видаль де ла Бланш критически переработал концепции германских геополитиков. Не географическое положение государства, а человек находится в центре системного подхода к изучению взаимодействия общества и природы.

Де ла Бланш по сути является основателем «антропологической школы» политической географии, которая получила название поссибилизм (от слова «возможность»). Природа создаёт условия, но как будут эти условия реализованы, зависит от людей. Не государство отражает взаимодействие между человеком и природой, локальные сообщества людей, из которых формируются и государства и цивилизации.

Взаимодействие между ними и опыт, приобретаемый в этом процессе важнее, чем географические составляющие. Хотя взаимодействие происходит тем активнее, чем лучше отлажены коммуникации между локальными очагами. В отличие от Ратцеля де ла Бланш считал возможным, что через такое взаимодействие возможно создание мирового государства. При этом условии уже не может быть и речи о борьбе за жизненное пространство.

В английской школе известность получили идеи Ф. Коломба, и X. Маккиндера. Вице-адмирал Британской империи Ф.Г. Коломб обосновал концепцию «морского могущества». В историю мировой геополитической мысли в фундаментальном труде «Морская война, её основные принципы и опыт». Суть концепции сводится к тому, что морские цивилизации это «торговые цивилизация». Такие цивилизации добиваются доминирования за счёт завоевания господства над морскими пространствами, направленного на обеспечение свободы морской торговли.

Английский географ Хэлфорд Маккиндер исходя из своих наблюдений за распределением сил в первой половине XX века выдвинул идею, что в мировой системе решающее положение занимает Евразийский регион (Хартленд). Кто контролирует Хартленд, тот командует Мировым островом (то есть Евразией и Африкой); кто контролирует Мировой остров, тот командует миром».

Американская школа с момента своего возникновения была ориентирована на бихевиористский подход. В частности, это проявилось в работах Р. Харшторна. Американский географ Ричард Хартшорн создал направление поведенческой географии, разработав методику изучения отдельных регионов. Считал географию описательной наукой, у которой нет собственного объекта исследования.

Задачей регионоведения считал изучение общества в системе связей отдельного взятого региона. Другими словами, как взаимосвязаны поведение людей, экономические процессы и географический ландшафт. В данном случае речь идет о способах адаптации людей к окружающей среде. В сущности, это – бихевиористская география, изучающая различия в поведении человека в зависимости от окружающей среды на уровне отдельно взятого региона.

Социологически и политически эта структура обеспечивается общей идеологией и политической волей элиты, нацеленной на прогресс общества. Теория С. Джонса получила подтверждение в случае с развалом СССР: именно деградация элиты и отказ от социального проекта, который объединял население, стали основной причиной распада главного геополитического конкурента Запада в 1991 году.

Для американской школы комплексных макрорегиональных исследований свойственна опора на количественные методы, необходимость которых не оспаривается и в исследованиях, преимущественно основанных на качественных методах. Упор делается на изучение мировой политической географии, мировой политики, сравнительной политологии.

Валлерстайн известен как сторонник наддисциплинарного преодоления раздробленности знания и единой социальной исторической науки. Экономика, социология, политология и история должны исследовать социальные проблемы совместно. За основу своих рассуждения Валлерстайн взял концепцию Фернана Броделя, чтобы на этой основе решить вопрос, когда человек преобладает над структурами (объективными факторами изменений общества во времени) и когда структуры властвуют над человеком.

Миросистемный анализ по Валлерстайну основан на утверждении, что единицы социальной действительности, в которых живут разные народы в разных регионах Земли, почти всегда были частями миросистем, а миросистемный анадиз доказывает, что миросистемы существовали либо в виде мироимперий либо в виде мироэкономик.

Применение идей Валлерстайна дает возможность выделения регионов не только по типу политико-экономического господства, а по социо-культурным признакам. В данном случае имеется в виду система ценностей и способ мышления. В этом явно видна идея о том, что голое политико-экономическое господство не может существовать исторически долго без убежденности подчинённых групп и средних слоёв в естественности существующего порядка.

Подрыв веры в существующий порядок ведёт к сомнениям и внутренним конфликтам, которые начинают разрушать систему изнутри. Эти идеи были усвоены одной из самых молодых китайской школой международно-региональных исследований. Её представители сформулировали понятие регионоведения (цююйсюэ), как исследования международно-региональной или экономической проблематики стран Европы и Азии60.

Мировой порядок в теории китайской школы есть отражение соотношения сил в мировой архитектонике, т.е. в исторически сложившейся на данный момент мировой структуре, внутри которой конкурируют и сотрудничают государства разных классов (сверх-державы, центры силы, ведущие государства, крупные и средние государства).

Соотношение сил проявляется в различных конкретных моделях (в зависимости от точки зрения конкретных исследователей и/или политиков): глобализации, конкуренции и сотрудничества без противостояния, взаимозависимости без подчинения, двусторонней дипломатии, многосторонней дипломатии, многополярности в условиях лидерства одной державы, равновесия и скоординированности, конкуренции и хаоса, совместного развития, гармоничного мира и др.

Школа комплексного «экономизированного» страноведческого анализа как направления в экономической географии развивалась и в России достаточно обособленно, но интенсивно с 1920-х гг. Н.Н. Баранским. В данном случае системный подход применялся с позиций требований принципов материалистической диалектики.

Если посмотреть на них непредвзято, то очевидно, что они не сильно отличаются от требований, применяемых к научным исследованиям в наше время.

Исходя из этого, изучение страны или региона должно осуществляться на основе системного подхода, который и начал применяться сначала в экономической географии. Сначала регионоведение (или страноведение) понималось не как отдельный вид познания, а как организационная форма объединения разносторонних знаний об определённой территории. Н.Н. Баранский выдвинул идею географического синтеза на базе системного подхода.

Начиная с трудов Н.Н. Баранского, регионоведение и страноведение стали трансформироваться в научно-синтетическое и учебное направление (т.е. со своей комплексной методологией и методикой изучения регионов с упором на методологию сравнительного анализа) более или менее целостного вида. На этой основе зарубежное регионоведение стало оформляться в конце 1990-х гг. в самостоятельное научно-синтетическое направление с акцентом на современном комплексном изучении, прежде всего международно-политических регионов мира.