Попутные соображения

Попутные соображения записаны на полях Путеводителя, целенаправленно ориентированный читатель может пропустить эту главку или бегло просмотреть ее — основная канва изложения при этом не пострадает.

Удивительное открытие контр-фиксов, поджидающее каждого внимательного исследователя внутренней философии, наверняка вызовет азарт и желание самостоятельно разобраться в интимной карте индивидуальности. Многое в открывшейся картине имеет сходство с опытом Фрейда.

Вспомним, что создатель психоанализа писал об искусстве дознания:
«Если пациент охотно соглашается с вашим выводом, выражает восхищение вашей проницательностью, компетентностью, умом — значит, вы и близко не подошли к реальной проблеме.

Напротив, если он начинает возмущаться, уходить от ответов, угрожает прервать анализ, — вы, возможно, на верном пути. Возникшее сопротивление пациента есть первый признак приближения к цели анализа.

Следует вообще заметить, что пациент гораздо охотнее признается в вымышленных грехах и мерзостях, — притом куда более экстравагантных, — чем в действительной причине, приведшей к неврозу» («Лекции по введению в психоанализ»).

Эти тщательно скрываемые обстоятельства, служащие обычно первопричинами невроза, Фрейд называет первичными сценами , или фиксациями. Фиксации не просто похожи на контр-фиксы, они являются следствием внезапной застигнутости, обнаружения контр-фикса в режиме разоблачения, а не в режиме максимального благоприятствования.

Маленькие постыдные тайны служат источником больших неприятностей. Их приходится скрывать, краснея от стыда и замирая от ужаса при первом подозрении о возможной осведомленности окружающих.

Процедура сокрытия и избегания обрастает целым клубком предосторожностей: постоянно совершаются обходные маневры, чтобы ввести в заблуждение опасных шпионов, да и собственное Я, которое при случае может проговориться.

Субъект, столкнувшись с необходимостью скрываться и утаивать, проходит, например, только через четные турникеты метро, избегает дневного света в помещении или, размешав сахар в стакане с чаем, ждет, пока чай «успокоится», — иначе жидкость будет вращаться и внутри организма, что может привести к непоправимым последствиям… Защитные меры имеют тенденцию нарастать как снежный ком и, как правило, представляют куда большую угрозу вменяемости, чем то, от чего они призваны защищать.

С другой стороны, сгущение ритуальной симптоматики является своего рода указанием: контр-фикс искать здесь.

Фиксации можно охарактеризовать как контр-фиксы, которые уже не спасти — наоборот, теперь приходится спасаться от них самих. Аналитик вынужден вскрывать очаги психологического воспаления, имея в виду, что средств анестезии для таких случаев не существует. Никакой амортизирующей деликатности при подобном вмешательстве не предусмотрено.

Что касается соприкосновения с контр-фиксами, то здесь щадящий режим не просто возможен — он, как уже отмечалось, составляет основу вежливости, тактичности и культурности в самом широком смысле этого слова. Более того, переход от трансцендентальной снисходительности к взаимному принятию (приятию) маленьких постыдных тайн означает едва ли не самую глубокую форму любви и преданности.

Исследователь, углубившийся на территорию внутренней философии и случайно наткнувшийся на месторождение контр-фиксов, испытывает странные чувства. Он ощущает трепет исследуемого субъекта, сталкивается с многочисленными уловками, имеющими целью отвести от тайника подальше.

Он видит также, что уловки по большей части наивны, их можно назвать ребяческими. И в конце концов путешественник понимает, что внутренний мир «среднего человека», того же соседа, надежнее всего защищен отнюдь не конспиративными мерами, а отсутствием не только систематического интереса, но даже простого любопытства со стороны другого.

Такая форма защиты является наиболее эффективной, поэтому она и используется для гарантированного воспроизводства важнейших феноменов психики и культуры. Цель, достижение которой сопряжено с множеством опасностей, всегда будет привлекать отважных исследователей, а вот истина, со всех сторон огражденная скукой, может оставаться необнаруженной сколь угодно долго.

Фрейд как раз и был исследователем, преодолевшим один из таких труднейших рубежей.

В практику регистрирующего познания были введены вечно докучающие мелочи: описки, оговорки, ошибочные действия, сны (разумеется, чужие, поскольку свои всегда были интересны). Прикрытия маленькой постыдной тайны были освещены магической подсветкой, исходящей от прикрываемого.

Условие конфиденциальности сделало процедуру приемлемой для обеих сторон, но все-таки несимметричной. В известном смысле психоанализ оказался грандиозной интригующей игрой в сыщика и шпиона, где роль шпиона выглядела заведомо интереснее. Шпион должен уйти от разоблачения, но мучительная тревога за сохранность маленьких постыдных тайн может быть преобразована в разновидность азарта.

Именно поэтому «шпион» платит за участие в игре, внося, по крайней мере, первоначальный взнос. «Сыщик», напротив, вступает в игру лишь после получения предварительной оплаты, однако в дальнейшем получаемые им бонусы могут оказаться самодостаточными — об этом позаботился доктор Фрейд.

Ознакомившись с территорией внутренней философии и пытаясь обобщить впечатления, любознательный гость наверняка припомнит популярный анекдот.

В кабинете директора цирка раздается телефонный звонок. Директор снимает трубку, здоровается и спрашивает, в чем дело.
— Мне кажется, я мог бы выступать у вас в цирке, — неуверенным голосом говорит собеседник.
— На каком основании?
— Видите ли, у меня три руки, четыре подбородка и уши выше лба…

Заинтересованный директор тут же предлагает встретиться и слышит в ответ следующее:
— Давайте встретимся через два часа у памятника Грибоедову… А чтобы вы могли меня узнать, я надену вязаную шапочку, а в руках буду держать журнал.

Пожалуй, путешественник склонен согласиться, что именно так и устроен мир. Его обитатели всячески пытаются замаскировать свои три руки и четыре подбородка, предпочитая узнавать друг друга по вязаной шапочке и журналу в руках.

Узнай цену консультации

"Да забей ты на эти дипломы и экзамены!” (дворник Кузьмич)