Объективная сторона угона

Объективная сторона заключается в неправомерном завладении транспортным средством без цели хищения – в угоне.

Неправомерное завладение транспортным средством представляет собой самовольное замещение собственника или законного владельца, захват транспорта и установление над ним своего незаконного владения. При этом незаконное владение носит временный характер, виновный не собирается присваивать транспортное средство (в отличие от хищения).

Очень важным для понимания состава является одновременное раскрытие законодателем его объективной стороны через два термина, приравненных здесь друг к другу: неправомерное завладение – угон. Последний термин призван подчеркнуть особенности объективной стороны, связанные с тем, что виновный завладевает предметом, способным на движение. Поэтому, как правило, завладение транспортным средством происходит путем использования технических возможностей предмета преступления, иначе говоря, путем осуществления на нем поездки.

Несколько иное определение дано в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 г. N 25: “Под неправомерным завладением транспортным средством без цели хищения (статья 166 УК РФ) понимается завладение чужим автомобилем или другим транспортным средством (угон) и поездку на нем без намерения присвоить его целиком или по частям” (п. 20). Если не принимать во внимание редакционные погрешности (“поездку” вместо “поездка”), обращает на себя внимание раскрытие понятия “неправомерное завладение” через понятие “завладение”; как тут не вспомнить “масло масляное”.

В науке угон толкуется по-разному. Так, Б.В. Яцеленко определяет завладение как захват чужого автомобиля или иного транспортного средства и обращение его во временное фактическое обладание виновного помимо воли и согласия владельца. По мнению С.М. Кочои, неправомерное завладение в ст. 166 УК РФ представляет собой захват транспортных средств и поездку на них без намерения присвоить их целиком или по частям. На мой взгляд, это вполне возможные определения сути преступления.

И.Я. Козаченко раскрывает понятие угона через понятие пользования: “Угон – это противоправное временное пользование автомобилем или иным транспортным средством в корыстных либо иных целях без согласия собственника или иного владельца”. Так же считают и Л.Д. Гаухман и С.В. Максимов: “Если виновный никак не использует полезных свойств незаконно удерживаемого им имущества, то нет и неправомерного завладения”. Думаю, это неверно или, точнее, верно далеко не во всех случаях. Термин “пользование” предполагает, как правильно отмечают авторы, извлечение полезных свойств вещи, использование ее по назначению. Этого может и не быть в конкретной ситуации (например, чужая машина была отбуксирована в какое-либо место для того, чтобы продемонстрировать друзьям “свою” машину, по прямому назначению ее и не предполагалось использовать). Не усматривать в таком случае неправомерного завладения (угона), если оно реально имело место, полагаю, оснований нет.

Способы завладения в законе не оговорены; они могут быть любыми: тайными, открытыми, сопряженными с насилием (что требует вменения квалифицирующих признаков) и др. Виновный может угнать транспортное средство обычным путем, используя его двигатель, а может передвинуть его куда-либо вручную, отбуксировать, перевезти на другом транспортном средстве и т.п.

Так, например, верно были признаны угоном действия Р., который после неудавшейся попытки завести двигатель путем замыкания проводов замка зажигания, применяя физическую силу, откатил задним ходом автомобиль потерпевшего на четыре метра от места стоянки (осужден по ч. 1 ст. 166 УК РФ Северодвинским городским судом Архангельской области, дело N 1-546); а также действия С., осужденного Холмогорским районным судом той же области по п. “а” ч. 2 ст. 166 УК РФ: виновный после попытки завести двигатель в продолжение умысла на неправомерное завладение автомашиной самоходом вместе с лицом, находящимся в розыске, откатил вручную автомашину на расстояние 20 метров от ее места нахождения (дело N 1-34).

Управлять угнанным автомобилем может даже сам потерпевший, действующий под принуждением со стороны виновного; это не исключает квалификации действий виновного, как угона.

Такое разъяснение было дано и по конкретному делу В. Как видно из материалов дела, В. на остановке общественного транспорта выскочил перед ехавшей автомашиной, управляемой потерпевшей, и та вынуждена была остановить автомобиль. Воспользовавшись этим, В. сел на переднее сиденье и предложил следовать далее. В ответ на требование потерпевшей выйти из машины он вытащил нож, приставил лезвие к шее потерпевшей и, угрожая причинением насилия, опасного для жизни и здоровья, заставил ее проехать к определенному месту и там изнасиловал. Действия В. были квалифицированы судом по п. “в” ч. 2 ст. 131 УК и ч. 4 ст. 166 УК РФ.

Доводы протеста о том, что поскольку у В. не было умысла на угон автомобиля, то его осуждение по ч. 4 ст. 166 УК РФ необоснованно, признаны Судебной коллегией Верховного Суда РФ неубедительными по следующим основаниям. В соответствии с требованиями закона (ст. 166 УК РФ), под неправомерным завладением автомобилем понимается угон автомобиля или иного транспортного средства против воли владельца.

То обстоятельство, что при неправомерном завладении автомашиной, управляемой потерпевшей, последняя оставалась за рулем, никак не влияет на правильность вывода суда, так как потерпевшая была лишена свободы передвижения вопреки ее воле, управлять автомашиной в данной ситуации ее заставил под угрозой ножа В. для облегчения совершения другого преступления.

Самое главное, как справедливо отмечала Г.Л. Кригер, “в любом случае захват транспортного средства должен быть связан с его угоном”, который обязательно предполагает передвижение транспортного средства с места его нахождения. А вот то расстояние, на которое автомобиль был удален от места его нахождения, значения не имеет. В вышеприведенных конкретных делах оно равнялось даже четырем метрам.

Ситуации, при которых лицо проникает внутрь автомобиля, не намереваясь его угонять, использовать именно как транспортное средство, а желая, например, посидеть в нем с девушками или с друзьями, прячась от непогоды, не подпадают под состав угона.

Состав преступления сформулирован как формальный, преступление окончено с момента неправомерного завладения транспортным средством. Как правило, этот момент связывают с началом движения транспортного средства (вне зависимости от того, какая сила явилась причиной этого движения – механическая, мускульная или иная). Однако, на мой взгляд, в определении момента окончания угона все-таки должна звучать та формула, которую я использовала: с момента неправомерного завладения транспортным средством. Если же признать моментом окончания, например, момент приведения транспортного средства в движение любым способом или момент изменения направления движения, как полагают А.В. Бриллиантов и И.А. Клепицкий, то обязательно обнаружится ситуация, которая никак не подойдет под эти конкретные моменты, а угон между тем по смыслу должен быть признан оконченным. Речь идет, например, о ситуации, когда направление движения не меняется, транспортное средство продолжает движение, однако фактически руководит движением виновный, направляя действия оставшегося за рулем водителя.

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 г. N 25 момент окончания угона определен следующим образом: “Неправомерное завладение транспортным средством без цели хищения является оконченным преступлением с момента отъезда либо перемещения транспортного средства с места, на котором оно находилось” (п. 20). Важным здесь является выделение двух моментов окончания преступления: момент отъезда, который свидетельствует, что транспортное средство угоняется путем использования возможностей самого транспорта, и момент передвижения с места, где транспортное средство находилось. Этот последний момент как раз охватывает ситуации, когда транспортное средство “угонялось” другими способами, без использования имманентно присущего ему потенциала.

Так же решаются проблемы момента окончания и толкования объективной стороны и практикой.

Например, в определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ по делу Е. указывалось: “Завладение транспортным средством считается оконченным преступлением с момента, когда транспортное средство уведено с места его нахождения”. Несовершеннолетний Е. признан виновным, в частности в неправомерном завладении транспортным средством без цели хищения с причинением собственнику значительного ущерба, с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего.

В кассационной жалобе Е. просил оправдать его, считая, что транспортным средством он не завладел.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор оставила без изменения, указав следующее. Вина Е. подтверждается исследованными судом доказательствами. Судом установлено, что Е. в состоянии опьянения шел по улице села и, увидев на дороге лежащий мотоцикл “Минск” и спавшего рядом человека, подошел к нему. Желая завладеть мотоциклом, он нанес спящему мужчине удары по голове обухом топора, пытался завести мотоцикл, покатил его по дороге, переместив на 15 метров. Однако увидевшие это граждане окриками его остановили, и он бросил мотоцикл на землю. Таким образом, оценив все доказательства, суд правильно квалифицировал действия Е., так как завладение транспортным средством считается оконченным с момента, когда транспортное средство уведено с места его нахождения любым способом.

Представляется, однако, что одного начала движения для констатации факта неправомерного завладения недостаточно; необходимо, чтобы виновный получил возможность беспрепятственно, по своему усмотрению использовать транспортное средство.

Если по каким-либо причинам транспортное средство не удалось угнать, например не удалось его завести, налицо покушение на это преступление*(884). Сейчас об этом говорится в п. 20 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 г. N 25: “Как покушение на угон транспортного средства без цели хищения следует рассматривать действия лица, пытавшегося взломать замки и системы охранной сигнализации, завести двигатель либо с целью угона начать движение, если действия этого лица были пресечены или по иным независящим от него обстоятельствам ему не удалось реализовать преступный умысел на использование транспортного средства в личных интересах без цели хищения”. В то же время можно согласиться с З.А. Незнамовой в том, что “полного завладения с реальной возможностью распоряжаться транспортным средством для состава не требуется”.

Г.Л. Кригер считала угон длящимся преступлением, отмечая: “Оно продолжается до тех пор, пока машина не будет возвращена или действия преступника не будут пресечены, сколько бы времени ни продолжалось пользование угнанным транспортным средством“. Это вызывает у меня некоторые сомнения, связанные с сопоставлением “классического” длящегося преступления (например, дезертирства или побега из мест лишения свободы) с угоном. Определенное сходство, действительно, есть, однако есть и существенная, на мой взгляд, разница. В классических длящихся преступлениях действие виновного не направлено на какое-либо имущество, оно связано только с его противоправным поведением, по прекращении которого считается прекращенным и само преступление. В угоне все иначе. Противоправное действие совершается в отношении автомобиля или иного транспортного средства и, по-моему, длится до того момента, пока виновный использует его. Таким образом, существуют объективные границы длительности этого преступления, которые, по сравнению с другими составами длящихся преступлений, перенесены на более раннюю стадию окончания – на момент задержания лица, явки его с повинной или на момент оставления угнанного транспортного средства.