Хозяйственное и ритуальное применение идеографии

Идеографический вид письма применялся:

1. Либо в хозяйственных записях, где число понятий, о которых может идти речь, ограничено самим содержанием текста,
2. Либо в ритуальных записях как мнемоническое вспомогательное средство.

К первой области применения относят, в частности, три керамические таблицы со «знаками дошумерийского письма из Месопотамии» (поселение Тартария, начало 3-го тыс. до н.э.), обнаруженные на территории современной Румынии в области распространения земледельческой праславянской археологической культуры Турдаш (Turdas) (4 – начало 3-го тыс. до н.э.).

Сюда же относят и письмо раннего Шумера начала 3-го тыс. до н.э., носителями которого являлись не эламо-негроидные автохтоны междуречья, а европеоидные племена пришлых протославян, сформировавшие шумерскую цивилизацию.

Сюда же следует отнести и докитайские символы на керамике Яншао (5 тыс. до н.э.) и аналогичные им. Сюда же следует отнести символы на хозяйственных предметах, найденных в Лепенском Вире (7 тыс. до н.э.), а также приуроченных к культуре Винча (5 тыс. до н.э.) и трипольской культуре (6 – 2 тыс. до н.э.).

Вторую область применения исследовал, в частности, академик Б.А. Рыбаков: «объекты должны быть выбраны из области изображений, так или иначе связанных с ритуальной стороной народного быта.

Первым примером для нас послужит один устойчивый элемент узора свадебного наряда невесты; вторым – один из загадочных сюжетов на пасхальных яйцах-писанках; третьим примером будет широчайшим образом распространенный ромбический узор на полотенцах, являющихся, как известно, предметом ритуальным…: ромб или косо поставленный квадрат, разделённый крест-накрест на четыре маленьких квадрата или ромба.

В центре каждого из четырёх маленьких квадратов обязательно изображается небольшая точка».

В указанной работе Б.А. Рыбаков привёл аналогичные выводы ряда учёных (А.К. Амброз и др.) и предоставил достаточно доказательств для того, чтобы в этом вопросе показать «конвергентность мысли и тем самым укрепить тезис о ромбо-точечном узоре как об идеограмме поля, засеянной нивы».

С неолитических времён по настоящее время идеографическое значение этого символа не изменилось – «здесь мы видим тот самый комплекс, который выражался в древней Руси понятием «роженицы» – покровительницы как рождаемости, так и урожайности». Отсюда и ритуальное значение этого символа – «Роженица», и традиционное название этого славянского свастического символа – «Засеянное поле.»

Археологически символ «Засеянное поле» относят к трипольской культуре протославян (5 – 3 тыс. до н.э.). Отсюда символ «Засеянное поле» распространился и в южные области: в античное время такой знак помещен у полового органа оленя Артемиды на делосской вазе 7 века.

Другой пример – знак «Звезда Велеса» – славянский свастический символ, известный, как минимум, с бронзового века (с начала 4-го тыс. до н.э.). В частности, на представлен вариант изображения этого символа на керамике срубной культуры (2-е тыс. до н.э., степь – лесостепь России, Покровское, Артёмовск).

Отметим, срубная культура образовалась из ямной культуры 3-го тыс. до н.э. Обе являлись протославянскими, их носители говорили на общеиндоевропейском языке.

Подобный разбор можно сделать и для других образцов протославянского идеографического искусства. Как видим, часть работы по деталировке изображений и их трактовке была проведена ещё академиком Б.А. Рыбаковым.

В частности, разбирая трипольские изображения (5 – 3 тыс. до н.э.), Б.А. Рыбаков трактовал ряд изображений на трипольских сосудах как вполне отчётливо обозначенные идеограммы воды, дождя, земли, небес, змей, а также славянских богов – Чернобога, Мары, Макоши, Велеса и т.д.

Корни славянских свастических идеограмм трипольского времени лежат в ещё более древних археологических культурах региона Русской равнины. «Символ свастики выкристаллизовывается из ромбо-меандрового орнамента, впервые появившегося в верхнем палеолите, а затем унаследованного практически всеми народами мира.

Изучавший костёнковскую и мезинскую культуры, В.А. Городцов благодаря ромбомеандровой сетке выделил в Восточной Европе мадленского времени (25 – 20 тыс. лет до н.э.) отдельную область». Сюда же относится и свастическая сетка (ромбо-меандровый орнамент) на браслете из кости мамонта, найденном в Мёзине (Черниговская обл., Украина, 23 тыс. до н.э.).

Ритуал и магия, к символическим отражениям которых Б.А. Рыбаков выше отнёс рассмотренные идеограммы, а также другая часть абстракции – счёт – зародились также на территории Русской равнины. Археологический материал по этой теме обширен. Выдающийся археолог Д.А. Авдусин в своём монументальном академическом труде «Археология СССР» относительно стоянки Сунгирь (г. Владимир, 30 тыс. до н.э.) констатирует, что «позднепалеолитические люди знали элементы счёта».

Более того, предметы из Сунгиря были совмещены «со знаковыми записями календарно-астрономического содержания». Находки Сунгиря также свидетельствуют о существовании в 30-м тысячелетии до н.э. «анимизма, веры в загробную жизнь, тотемизма, магии, культа предков, почитания солнца и луны, лунного календаря и арифметического счёта».

Таким образом, можно сделать вполне логичный вывод о том, что:

1. В частности, палеолитические люди со стоянки Сунгирь, расположенной близ города Владимир на Русской равнине и датируемой 30-ым (а сейчас и 70-ым) тыс. до н.э., в абстрактном плане были уже полностью «вооружены» достижениями типа «счёт», «магия», сопровождающие «обряды», «культы», «календарные и астрономические знания» и т.д.;
2. Такое развитие абстракции палеолитического человека Русской равнины даёт основания полагать, что в период указанной древности (30 тыс. до н.э.) могли существовать и зачатки письменности как одной из форм абстракции. И, точнее, письменности уже во многом идеографической. При этом в других частях света никаких признаков цивилизаций периода 50 – 20 тыс. до н.э. не было.