Юридическая природа отстранения руководителя

Основной субъект, функционирующий в конкурсном производстве – конкурсный управляющий; все полномочия (за названными исключениями) по управлению и распоряжению (включая продажу вещей и уступку прав требования) имуществом должника переходят к нему.

С практической точки зрения объяснение необходимости этого не вызывает сомнений, поскольку после признания несостоятельности становится очевидной неспособность должника необходимым образом управлять своим имуществом; кроме того, нельзя исключить недобросовестность должника.

Практика нынешних времен показывает, что у любого руководителя в преддверии конкурса прежде всего возникает вопрос о способах спасения имущества. Из этого следует, что с практической точки зрения целесообразно отстранить руководителя должника, признанного несостоятельным от управления и распоряжения имуществом.

Однако юридическая природа такого отстранения не столь очевидна и может вызвать дискуссии. В настоящее время данный вопрос практически не обсуждается учеными, но до революции было выдвинуто несколько теорий, объясняющих юридическую природу рассматриваемого явления. Эти теории вызывают интерес и в настоящее время; вкратце остановимся на каждой из них.

Так, высказывалось мнение, что с момента объявления несостоятельности должник лишается права собственности на все имущество. Право собственности переходит к кредиторам, которые являются универсальными правопреемниками несостоятельного.

В соответствии с этой позицией вследствие того, что при банкротстве должник не в состоянии уплатить все долги, его имущество, по существу, переходит к кредиторам, т.е. принадлежит им. Так считал, в частности, К. Победоносцев: “Имущество, описанное у должника, не признанного несостоятельным, изъемлется из его распоряжения, но не перестает быть его имуществом, пока не будет продано или передано. Иное дело, когда описано имущество у должника, признанного несостоятельным: с объявления несостоятельности все его имущество по закону считается не его принадлежностью, а принадлежностью кредиторов”.

В российском законодательстве содержалось положение, которое, в принципе, можно толковать как подтверждение рассматриваемой теории: все безвозмездно отчужденное должником за последние 10 лет до признания несостоятельности возвращается в конкурсную массу, поскольку “принадлежит в существе своем не должнику, а заимодавцам его” (ст. 460 Устава Судопроизводства Торгового).

Однако это положение, по сути, опровергается всем остальным российским законодательством о несостоятельности, из чего следует, что в указанной статье смешиваются экономический и юридический смыслы, поскольку с юридической точки зрения невозможно предположить, что за 10 лет до объявления несостоятельности должник лишается права собственности на имущество; при этом никаких механизмов прекращения права собственности в таких ситуациях не существовало.

В соответствии с другим взглядом на юридическую природу отстранения несостоятельного от управления имуществом на это имущество возникали залоговые права, поскольку оно служит неким обеспечением исполнения требований кредиторов. Таким образом, считалось, что конкурсное производство вводилось для разрешения стечения залоговых прав.

Е.А. Нефедьев называет это положение “чистейшей фикцией”, так как если допустить существование залогового права у кредиторов по отношению к имуществу должника, то “придется отбросить важную особенность конкурсного процесса, состоящую в том, что долги предъявляются ко взысканию независимо от срока платежа, тогда как залоговое право всегда устанавливает очередь для взыскания с заложенного имущества”.

Г.Ф. Шершеневич, также выражая несогласие с теорией залога, обращал внимание на тот факт, что “залог имеет своим объектом не имущество и не какую-либо часть его, а вещь, принадлежащую к составу этого имущества, тогда как право кредиторов в конкурсе имеет своим объектом именно имущество должника в виде комплекса правовых отношений”.

Также о неприемлемости данной теории говорит тот факт, что на момент объявления несостоятельности все кредиторы неизвестны, а неизвестность субъекта залогового права противоречит сути этого института. Кроме того, объектом залогового права не может быть имущество, о существовании которого на момент установления права неизвестно, при несостоятельности же состав имущества должника может увеличиваться в течение длительного периода после ее объявления.

Еще одна теория состояла в том, что управление имуществом должника переходит к другим лицам вследствие лишения дееспособности несостоятельного. Е.А. Нефедьев говорил, что это не может быть правильным, поскольку в отношении иных дел, не касающихся имущества, должник остается дееспособным.

Е.А. Нефедьев, говоря о неудовлетворительности всех теорий, пришел к выводу, что они представляют собой попытку объяснить лишение должника возможности распоряжаться своим имуществом с точки зрения отношений частноправовых, в то время как конкурсное управление исполняет обязанности, возложенные на него государством, т.е. осуществляет публично-правовую деятельность.

Исходя из этой точки зрения, Г.Ф. Шершеневич высказывал мнение о том, что конкурсный процесс представляет собой особую форму исполнительного процесса, т.е. конкурс является квалифицированным исполнением, опосредуя применение силы, которой обладает государственная власть. “Государственная власть наложила руку на его имущество. С этой стороны несостоятельный должник находится в том же положении, что и лицо, на имущество которого наложен арест”.

Таким образом, Г.Ф. Шершеневич объясняет юридическую природу отстранения должника от управления имуществом исключительно с точки зрения публичного права. Однако, на наш взгляд, представляется верным замечание Е.А. Нефедьева о том, что данная теория не объясняет, почему к конкурсному управлению переходят и имущественные интересы несостоятельного.

Развивая эту мысль, Е.А. Нефедьев приходит к выводу, что “отнятие у должника имущества объясняется как с точки зрения публично- правовой, так и частноправовой: с точки зрения изменений, которые вносит несостоятельность в юридические отношения должника”.

Отстранение руководителя порождает проблемы, связанные с ответом на вопросы о том, кто, помимо конкурсного управляющего, может действовать от имени должника, в частности, в ситуациях, когда речь идет о недобросовестности управляющего; о возмещении вреда, причиненного управляющим должнику; о сомнениях в правомерности введения судом конкурсного производства.

Последняя проблема была решена практикой, признавшей право отстраненного руководителя подписывать апелляционную (кассационную) жалобу должника на решение суда первой инстанции, постановление суда апелляционной инстанции о признании должника банкротом.

Эта позиция, выраженная в п. 26 информационного письма Президиума ВАС РФ N 43, означает, что руководитель отстраняется только от осуществления хозяйственных функций, связанных с управлением должником и определением его деятельности. Представляется, что такая практика должна быть сохранена, так как Законом 2002 г. данная проблема не решена.