Правовое регулирование и общие требования к деятельности адвокатов

Законодательство об адвокатуре (Положение об адвокатуре РСФСР, обсуждаемый Государственной Думой проект закона об адвокатуре РФ) и нормативные акты в виде уставов коллегий адвокатов, правил внутреннего распорядка регулируют вопросы формирования коллегий адвокатов, их рабочих органов, прав, обязанностей и ответственности адвокатов как членов соответ­ствующих профессиональных объединений, т.е. в основном регулируют внутреннюю жизнь адвокатских коллективов.

Что же касается правового статуса адвоката как участника раз­личных видов судопроизводства (гражданского, арбитражного, уголовного, административного, конституционного), то он опре­деляется нормами соответствующих процессуальных кодексов: ГПК РСФСР, АПК РФ, УПК РСФСР либо специальными нор­мами, включенными в правовые акты, объединяющие как материальное, так и процессуальное право.

Это КоАП (Кодекс об административных правонарушениях 1984 г.) и Закон о Конституционном Суде РФ 1994 г. Подробно статус адвоката рассматривается в темах, посвященных его участию в видах судопроизводства.

Отметим здесь ряд правовых актов, имевших огромное щачение и для укрепления роли адвокатуры, и для развития  демократизации судопроизводства. 10 апреля 1990 г. первый Президент Союза ССР (он же и Генеральный секретарь ЦК КПСС) подписал закон СССР «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик».

Этот закон воплотил мечты нескольких поколений советских ученых-юристов, отраженных в десятках монографий и диссертаций: «Защитник допускается к участию в деле с момента предъ­явления обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему меры пресе­чения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения с момента объявления ему протокола задержания или поста­новления о применении этой меры пресечения, но не позднее 24 часов с момента задержания».

У подозреваемого и обвиняемого с ранних этапов расследо­вания появлялся профессиональный защитник, который полу­чил право «присутствовать при предъявлении обвинения, участ­вовать в допросе подозреваемого или обвиняемого, а также иных следственных действиях, производимых с их участием; знакомиться с протоколом задержания, постановлением о при­менении меры пресечения.

С момента допущения к участию в деле защитник вправе также после первого допроса задержан­ного или находящегося под стражей подозреваемого или обви­няемого иметь с ним свидания без ограничения их количества и продолжительности».

Существенно и то, что законодатель вовсе не ориентировался на разрушение действующих коллегий адвокатов, ибо гарантом реализации права подозреваемого и обвиняемого на профессио­нальную юридическую помощь назвал не частнопрактикующих адвокатов, а заведующего юридической консультацией и прези­диум коллегии адвокатов, которые «обязаны выделять адвокатов для защиты подозреваемого, обвиняемого или подсудимого», освобождая в необходимых случаях подозреваемого, обвиняе­мого, подсудимого полностью или частично от оплаты юриди­ческой помощи».

Этим же законом будет введен судебный контроль за законностью ареста, содержания под стражей и продления срока содержания лица под стражей; исключена норма, не допускавшая участие адвоката в дознании (см. Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ № 25, ст. 1389).

Позиции адвоката в уголовном судопроизводстве, как видим, существенно укреплялись, появлялись новые средства для ак­тивной защиты обвиняемого. В том же ряду находятся и нормы Конституции РФ 1993 г. (раздел «Права и свободы человека и гражданина»).

Все это отнюдь не формальные решения. Допуск адвоката в уголовном судопроизводстве с ранних этапов расследования создавал реальные гарантии обеспечения прав подозреваемого и обвиняемого, ибо действенность процессуального контроля адвоката обеспечивалась его новыми важными полномочиями.

Среди них – ознакомление с мотивами и основаниями задержа­ния и ареста, возможность обжалования процессуальных актов надзирающему прокурору и в суд, участие в судебном рассмот­рении жалоб по поводу законности ареста и продления срока содержания под стражей.

Большое значение для повышения эффективности деятель­ности адвоката имели правила производства в суде присяжных.

Обязательное участие в деле, состязательное построение судеб­ного процесса, новые правила доказывания, возможность выступления перед непрофессиональными судьями – двенад­цатью присяжными – открывали новые перспективы для оттачи­вания профессионального мастерства, для возрождения судеб­ного красноречия, прославившего многих дореволюционных адвокатов России.

Конституция РФ 1993 г. дополнила традиционные виды судо­производства – гражданское и уголовное – конституционным и административным. Появилась и укрепляется новая ветвь су­дебной власти – арбитражный суд по экономическим спорам. При этом не был забыт адвокат, ставший активным участником всех видов судопроизводства.

Так, Федеральный Закон о Конституционном Суде РФ 1994 г. к числу участников процесса отнес стороны и их представите­лей, каковыми могут быть, в частности, адвокаты (статьи 52, 53, 62 и др.).

В новом Арбитражном процессуальном кодексе РФ (апрель 1995 г.) содержатся статьи о состязательности и равноправии сторон (ст. 7), о представительстве и полномочиях представи­теля (гл. 5), которые дают широкие возможности для активного участия адвокатов в арбитражном судопроизводстве, являю­щемся по сути разновидностью гражданского процесса.

Кодекс РСФСР об административных правонарушениях, принятый в 1984 г. и в последующие годы существенно до­полненный, содержит статью, специально посвященную адво­кату: «Для оказания юридической помощи лицу, привлекаемому к административной ответственности, в рассмотрении дела об административном правонарушении может участвовать ад­вокат» (ст. 250). При этом адвокату предоставляются широкие права по ознакомлению со всеми материалами дела, заявлению ходатайств, принесению жалоб.

Все это – реальные правовые меры по созданию «сильной» ад­вокатуры. Остальное зависит от самого адвоката, его профессио­нального мастерства, опыта, настойчивости и добросовестности.

К изложенному, пожалуй, следует добавить, что хотя но­вый закон об адвокатуре еще не принят (по состоянию на май 2000 г.) и действует старое Положение об адвокатуре РСФСР, многое в жизни адвокатов изменилось. Фактически нейтрали­зовано руководство адвокатурой со стороны государственных органов; созданы Союзы адвокатов, у адвокатуры появились печатные органы, органы защиты их прав и независимости.

В последние годы существенно увеличилась численность адвокатов в России: их стало почти вдвое больше, чем было в СССР (свыше 30 тыс. адвокатов на конец 1999 г.).

Одним из спорных вопросов теории доказательств до сих пор остается вопрос о статусе адвоката как субъекта доказывания, с учетом его односторонней функции и связанности с позицией клиента (подзащитного).

Это своеобразие положения адвоката как субъекта доказы­вания породило спорную, на наш взгляд, концепцию, согласно которой обязанность адвоката по участию в доказывании воз­никает из оснований, лежащих за пределами уголовного судо­производства, и носит ограниченный характер, ибо, «будучи обязаны участвовать в доказывании, «…адвокаты-защитники (представители) не несут обязанности обоснования своих выво­дов по делу».

Основанием вступления адвоката в уголовный процесс может быть соглашение, заключенное с ним заинтересованным лицом через юридическую консультацию, или поручение заве­дующего юридической консультацией в соответствии с требованием следователя или суда.

И в первом, и во втором случае первоначально возникающие правоотношения могут быть охарактеризованы как трудовые (заведующий консультацией заключает с клиентом соглашение на участие определенного адвоката в процессе или поручает  адвокату ведение дела в порядке ст. 49 УПК РСФСР именно потому, что он находится с адвокатом в трудовых отношениях) и гражданско-правовые, ибо адвокат ставится в известном смысле в положение поверенного, призванного совершать по поручению доверителя юридически значимые действия.

Только после того как адвокат  будет допущен в уголовный процесс (следователем или судом), он становится участником уголовно-процессуальных правоот­ношений и субъектом доказывания.

Его права и обязанности как субъекта доказывания определяются уголовно-процессуальным законодательством, а не трудовым или гражданским, и потому нет основания выводить обязанность адвоката по участию в доказывании «из оснований, лежащих за пределами уголовного  судопроизводства».

Правовой характер обязанности адвоката-защитника прямо отмечен в ст. 51 УПК РСФСР, в которой говорится: «Защитник обязан использовать все указанные в законе средства и способы в целях выяснения обстоятельств, оправдывающих обвиняемого или смягчающих его ответственность…».

Обычные возражения против такой трактовки закона сводятся к тому, что обязанность адвоката по участию в доказывании якобы не подкреплена правовыми санкциями и что невыполне­ние им этих обязанностей не может породить отрицательных правовых последствий для обвиняемого или иных лиц, чьи интересы он представляет.

Эти возражения, на наш взгляд, неубедительны. Процес­суально-правовым последствием невыполнения адвокатом обя­занностей субъекта доказывания может быть устранение его из процесса по ходатайству заинтересованного лица. К иным последствиям может быть отнесено возбуждение против адво­ката дисциплинарного преследования.

Наконец, утверждать, что из-за нерадивости или недобросо­вестности адвоката как субъекта доказывания не могут насту­пить вредные последствия для лиц, чьи интересы он призван защищать, значит выдавать желаемое за действительное.

В этой связи мы полагаем, что усиление правовых санкций за невыполнение адвокатом обязанностей по участию в дока­зывании (например, путем вынесения частных определений) соответствует требованию ст. 48 ч. II Конституции РФ об обес­печении прав на защиту.

Заслуживает специального рассмотрения вопрос о содержа­нии обязанности адвоката по участию в доказывании. Оно должно быть различным в зависимости от характера представ­ляемых интересов (потерпевшего, истца, ответчика).

Что касается обязанности защитника по участию в доказыва­нии, то они не могут быть ограничены «выяснением обстоя­тельств, оправдывающих обвиняемого или смягчающих его ответственность». Он – активный участник проверки и оценки всех имеющих значение для дела доказательств с точки зрения их относимости, допустимости и достоверности.

Он несет обя­занность по обоснованию всех своих выводов, утверждений, ходатайств. Вместе с тем адвокат как субъект обязанности дока­зывания имеет три важные льготы, ставящие его в привилеги­рованное положение в сравнении с должностными лицами, ведущими расследование и рассмотрение дела.

Первые две льготы вытекают из принципа презумпции неви­новности: недоказанная виновность равнозначна доказанной невиновности, и все сомнения толкуются в пользу обвиняемого.

Эти положения позволяют адвокату ограничиться указанием на порочность представленных доказательств и порождаемые ими сомнения в обоснованности обвинения и.не отыскивать положи­тельных доказательств невиновности подзащитного.

Однако все эти льготы не действуют автоматически. Исполь­зуя их, адвокат обязан логически обосновать, доказать свой тезис, и это обоснование должно иметь опору в материалах дела, в тех доказательствах (или их пробелах), которые он анализирует и оценивает как субъект обязанности доказывания.

Вопрос о статусе адвоката как субъекта доказывания осложняется его особыми отношениями с подзащитными, опре­деляющими пределы его процессуальной самостоятельности.

Давний спор теоретиков, является ли защитник представителем обвиняемого (М.С. Строгович) либо самостоятельной стороной в процессе (И.Д. Перлов) остается актуальным и может иметь лишь некое компромиссное решение.

Вопрос о пределах процессуальной самостоятельности за­щитника от подзащитного является этическим вопросом, и его невозможно решить путем только логического анализа процес­суальных норм.

Отношение адвоката-защитника к проблеме процессуальной солидарности с подзащитным – один из решающих показателей его профессиональной культуры. Ложная прин­ципиальность защитника и его «объективизм», не останавлива­ющийся перед возможностью конфликта с подзащитным, не менее опасны для правосудия, чем защита «во что бы то ни стало».

Желая подчеркнуть свою объективность, некоторые адвокаты спешат признать обвинение доказанным, опровергая показания подсудимых. Это снижает критическое отношение суда к материалам дела и повышает опасность судебной ошибки.

Полная позиционная самостоятельность, на наш взгляд, была бы опасна не только для правосудия, но и для самого института адвокатуры, ибо подрывает доверие обвиняемого к адвокату, на­стораживает обвиняемого, ставит его в положение необходимой обороны от собственного защитника, сводит на нет процессу­альные гарантии права на защиту.

Адвокат-защитник, как нам представляется, сочетает полно­мочия самостоятельного участника процесса (выбор средств, методики и тактики защиты) с полномочиями представителя обвиняемого, мнением которого он, безусловно, связан при совершении наиболее ответственных процессуальных действий и выборе конечной позиции по делу.

Такой вывод может показаться всего лишь попыткой прими­рить крайние точки зрения и потому не принципиальным. Но если «принципиальная линия» противоречит нравственному долгу и способна повлечь отрицательные последствия, значит, ее принципиальность кажущаяся.