Первые пятилетние планы и ход их выполнения 1928-1940 годы

Сразу же после Октябрьской революции руководители страны стали воплощать в жизнь идею о высокоиндустриальном обществе с плановой экономикой. В 1921 году в нашей стране был создан совершенно новый государственный орган – Государственный плановый комитет (Госплан), который должен был вырабатывать единый генеральный государственный план развития народного хозяйства.

К 1925 году Госплан начал ежегодно публиковать контрольные цифры, фактически являющиеся годовым планом страны.

В 1926 году к Госплану начали переходить основные регулирующие функции в народном хозяйстве, которые ранее принадлежали наркома ту финансов.

Именно в это время появляется тезис о сочетании годового, пятилетнего и генерального планов (так называемая цепочка Кржижановского). Будучи председателем Госплана, Г. Кржижановский утверждал, что «годовой план – это больше всего план эксплуатационный… Генеральный план, охватывающий 10-15 летний период, прежде всего имеет строительную концепцию, план пятилетний представляет и часть эксплуатационного плана, и часть плана строительства».

Но на практике все это было сопряжено с большими трудностями. Не хватало специалистов, средств и времени, руководители страны постоянно требовали быстрых решений. Если плановые разработки не предоставлялись в срок или в них недостаточно отражалась «генеральная линия партии», специалисты оказывались жертвами репрессий.

Истины ради следует сказать, что генеральный план было сложно разрабатывать не только по этим причинам. Очень скоро выяснилось, что он просто не нужен, поскольку не мог принести практической пользы командной системе.

Ведь вся экономическая жизнь страны строилась по логике «железного» плана расписания, в центре которого находился годовой (и даже квартальный) план. В начале 1930 х годов конкретные работы над генеральным планом прекратились. Чаще всего о нем вспоминали лишь в целях пропаганды преимуществ социализма, его устремленности в будущее.

Такая же судьба ожидала и пятилетний план, несмотря на то, что все силы специалистов были брошены на составление этих планов и слово «пятилетка» стала символом строящегося социализма. Как показала практика, пятилетний план так и не стал основным звеном в системе планирования, поскольку объективная логика развития народного хозяйства оказывалась в противоречии с установками партии в каждый конкретный период.

И несмотря на то, что колебания в экономике все же происходили, советская статистика не должна была показывать имеющиеся факты падения производства в тех или иных сферах, а наука о планировании должна была соответствовать задачам «генеральной линии партии».

Итак, в марте 1926 года Советом Труда и Обороны было принято решение о разработке перспективных планов по отдельным отраслям, как правило, на пятилетний период, а в 1927 году экономисты приступили к разработке первого пятилетнего плана, в котором намечалось развитие всех регионов страны и максимальное использование всех ресурсов в целях прежде всего индустриализации экономики.  Первоначально выполнение этого плана должно было начаться осенью 1928 года, но к этому времени он еще не был готов.

Разработкой детального плана занимались две группы специалистов, первая из которых представляла Госплан. Эта группа предлагала составить план с учетом развития различных секторов экономики, их взаимоувязки и равновесия. Вторая группа экономистов, представлявшая ВСНХ, основное внимание уделяла развитию тяжелой промышленности, а остальные отрасли должны были развиваться в зависимости от этого решающего, по их мнению, сектора экономики.

В конце концов верх взяла вторая группа, поддержанная высшим руководством страны. Ставилась задача: за 10 лет преодолеть путь, на который другие страны потратили 50-100 лет, догнать и перегнать эти страны в техническом отношении, иначе, по выражению Сталина, «нас сомнут». Целенаправленную политику на установление небывало высоких темпов роста тяжелой промышленности (1928-1940) в ущерб другим секторам экономики принято называть политикой Большого скачка.

В декабре 1927 года на XV съезде партии были приняты директивы по составлению первого пятилетнего плана развития народного хозяйства. В целом эти директивы можно было выполнить: первоначально в них были заложены среднегодовые темпы прироста промышленной продукции 16%. Но в апреле 1929 года на XVII партийной конференции был утвержден отправной, или исходный, вариант пятилетнего плана, где ежегодные темпы прироста составляли уже 18%.

Затем и эти цифры были пересмотрены, а отправной вариант стал называться минимальным, оппортунистическим, враждебным. Вскоре был составлен оптимальный вариант, в котором уже стояли цифры 20-22%. Но едва были приняты эти оптимальные цифры, Сталин поднял их на более высокий уровень (так называемый исправленный вариант). И если еще совсем недавно, в 1926 году, он критиковал Троцкого за его идею о «сверхиндустриальном» развитии, то в начале 1930 года цифры Троцкого уже казались Сталину «плюгавыми».

Те экономисты, которые сомневались в реалистичности выполнения нового, исправленного варианта, «вычищались» из экономических и статистических институтов, из плановых органов как вредители, стремящиеся затормозить индустриальное развитие СССР.

Ко всем рассуждениям о необходимости сбалансированного развития народного хозяйства стали относиться с подозрением. На смену изгнанным экономистам пришли новые, согласные подтвердить расчетами требуемые от них явно невыполнимые цифры. Ниже приводится таблица, по которой можно сравнить различные варианты пятилетнего плана.

То же самое было запланировано и по другим отраслями экономики. Но руководству страны и этого было мало. Был выдвинут лозунг: «Темпы решают все!» В декабре 1929 года на съезде ударников было предложено выполнить пятилетку за четыре года.

В феврале 1931 года Сталин говорил уже о возможности и необходимости выполнения плана в основных отраслях за три года. Цифры опьяняли всех – и руководителей, и рядовых граждан страны, все жили в мире фантазий. Цифры уже ничего не означали, они становились лишь символами близкого всеобщего счастья.

На выполнение этих фантастических планов привлекалось все больше рабочих. Темпы прироста занятых в промышленности и на стройках были очень высоки. Так, если в 1928 году количество рабочих составляло 4,6 млн человек, то в 1932 году их насчитывалось 10 млн человек, а к 1940 году – 12,6 млн человек, т.е. за годы первых пятилеток численность рабочих увеличилась почти в три раза.

В 1931 году была закрыта биржа труда и было торжественно провозглашено отсутствие в СССР безработицы раз и навсегда. Основная часть занятых в промышленности пополнялась за счет миллионов крестьян, зачастую неграмотных, не умевших обращаться с инструментами, не имевших понятия о производственной дисциплине.

Повсеместно не соблюдались требования техники безопасности. Люди получали отравления в помещениях без вентиляции, серьезные увечья на стройках, погибали от электрического тока и т.д.

Бурный рост городского населения вел к катастрофическому ухудшению жилищных условий. Повсеместно сколачивались деревянные бараки с нарами, на многих стройках люди жили в палатках, глиняных мазанках, землянках.

В старых промышленных городах семейные люди жили в перенаселенных общежитиях с коридорной системой (в так называемых казармах, построенных еще до революции), в подвалах больших домов.

Летом 1931 года была объявлена война существовавшей еще со времен «военного коммунизма» уравниловке в заработной плате. Переход к неравенству становился определенной политической акцией, неравенство в оплате провозглашалось теперь нормальным социалистическим явлением.

Была установлена новая тарифная система с ее обязательными атрибутами: тарифной сеткой, ставками, разрядами, нормами выработки для рабочих, окладами для инженерно технических работников. Заметно выросла разница в оплате труда. Квалифицированные рабочие стали получать в четыре восемь раз больше, чем неквалифицированные рабочие.

Еще большая разница устанавливалась между рабочими и аппаратом управления, администрацией предприятий, которые получали в восемь тринадцать раз больше, чем рабочие, не считая привилегий при распределении дефицитных товаров и услуг.

Помимо материального поощрения, была разработана и внедрена достаточно сложная система нематериальных стимулов – присуждение почетных званий (Герой Социалистического Труда, заслуженный строитель и т.п.), орденов и медалей. Кстати, их вручение всегда сопровождалось значительными материальными поощрениями: премиями, дополнительными льготами в приобретении различных товаров, особы ми продовольственными пайками, получением благоустроенных квартир, продвижением по службе.

Были учреждены специальные магазины и столовые для различных категорий «знатных людей», орденоносцев. В эти же годы устанавливается иерархия среди артистов, вводится звание народный артист СССР с соответствующими привилегиями. К тем, кто выражал недовольство, применялась целая система наказаний.

Их могли не только уволить с работы, но и лишить продовольственных карточек, выселить с заводской жилплощади и даже арестовать. Рабочим объясняли, что все трудности – временные, что очень скоро наступит счастливая жизнь. Но этому мешают вредите ли, которые пробираются во все сферы народного хозяйства.

Начиная с 1930 года в стране было проведено несколько громких процессов против тех, кто якобы умышленно мешал строительству нового общества. В августе 1930 года состоялся суд над группой ученых бактериологов во главе с профессором Каратыгиным. Они обвинялись в организации массового падежа лошадей в деревнях.

В сентябре 1930 года была расстреляна группа из 48 руководителей пищевой промышленности, которая, по мнению обвинителей, организовала в стране продовольственные трудности. В ноябре-декабре 1930 года проходил суд над

Промышленной партией, которой предъявлялось обвинение в злостном вредительстве в различных промышленных центрах. Вскоре было объявлено о ликвидации общесоюзных «вредительских центров», куда кроме Промышленной партии входили Союзное бюро ЦК меньшевиков и Трудовая крестьянская партия.

При подготовке к судебным процессам в стране были арестованы известные ученые аграрники, экономисты, управленцы из числа старых специалистов, в том числе Н.Д. Кондратьев, А.В. Чаянов, В.Г. Громан, В.А. Ларичев, Л.К. Рамзин, Н.Н. Суханов, Л.Н. Юровский и многие другие.

Начинались судебные процессы, для проведения которых явно не хватало свидетелей и вещественных доказательств. Все это было грандиозной судебной фальсификацией, а признания подсудимых вырывались под моральным и физическим давлением. Позже почти все обвиняемые погибли в тюрьмах и лагерях, и лишь в 1950-1960 годах они были реабилитированы.

Из-за тяжелых условий труда на промышленных предприятиях и стройках возросла миграция рабочих по стране в поисках лучших условий жизни. На новом месте устроиться на работу было нетрудно, поскольку повсеместно требовались рабочие руки. В связи с этим государство провело ряд мероприятий, которые были направлены на прекращение постоянного передвижения людей.

Как отмечалось выше, в конце 1932 года в стране была введена система внутренних паспортов и прописки. Еще совсем недавно паспорта осуждались, их называли важнейшим орудием полицейского надзора в странах капитала, теперь их стали называть важнейшим достижением на пути к социализму. Паспорта и прописка ограничивали свободу передвижения людей, помогали осуществлять контроль за ними.

Было объявлено о запрете на увольнение рабочих по собственному желанию. Наркомтруд получил право переводить квалифицированных рабочих и специалистов на работу в любое место страны и любую отрасль экономики, не спрашивая на то согласие самого работника. Таким образом государство стало полностью контролировать место работы и место жительства советских граждан.

В эти же годы был принят ряд законов, направленных на укрепление трудовой дисциплины. Прежде всего директора предприятий получили большие полномочия по управлению всеми сторонами производственной деятельности. Они могли единолично уволить рабочих, не согласовывая это, как раньше, с профсоюзными комитетами.

7 августа 1932 года был принят самый жестокий закон того времени «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной социалистической собственности» (в народе его называли «закон о колосках»).

В соответствии с этим законом в качестве судебной репрессии применялась высшая мера наказания – расстрел с конфискацией всего имущества. При смягчающих обстоятельствах расстрел мог заменяться лишением свободы сроком не менее 10 лет также с конфискацией имущества. Действие закона распространялось на обширный круг преступлений, в том числе хищение, спекуляцию, мошенничество и пр.

Этот закон также очень сурово карал людей за совершение весьма незначительных преступлений: за кражу буханки хлеба, пары обуви или белья, за подобранные в поле после уборки колоски или картошку.

В качестве еще одного примера государственного регулирования всех сторон жизни граждан страны можно привести установление с августа 1929 года «непрерывки». Семидневная неделя упразднялась, вместо нее устанавливалась пятидневка – четыре дня рабочих, а пятый – выходной, который приходился на любой день недели.

Известный писатель Л. Кассиль восторженно писал, что это было сделано для уничтожения сонного провала воскресного дня, чтобы страна находилась в постоянном бодрствовании. Эта система породила массу неудобств, но отменена была лишь в 1940 году, когда трудящимся снова предоставили право отдыхать в воскресенье.

В 1932-1933 годах при подведении итогов первого пятилетнего плана началось откровенное жонглирование цифрами. Зачастую итоги пятилетки оценивались в несопоставимых показателях. Там, где налицо было явное невыполнение плана, сравнение проводилось с 1913 годом и т.д. Утверждалось, что план «по основным показателям» выполнен.

В 1933 году было объявлено, что первая пятилетка выполнена досрочно: за 4 года и 3 месяца. В действительности это было совсем не так. Даже по официальным данным национальный доход за 1929-1933 годы вы рос только на 59% вместо 103% по плану, продукция промышленности – на 102% вместо 130%, а продукция сельского хозяйства сократилась на 14% вместо запланированного роста на 55%.

Несоответствие многих показателей публикуемым данным большинство населения ощущало на себе. Так, по плану предусматривалось повышение покупательной силы рубля на 15-20%, но высокая инфляция была очевидна для всех. План обещал повысить реальную заработную плату на 69%, ликвидировать к концу пятилетки товарный дефицит, а также увеличить вдвое нормы потребления по важнейшим потребительским то варам. В действительности существовала карточная система, огромные изнурительные очереди за продовольствием и т.д.