Перестройка и ее итоги в 1965-1991 годы

В марте 1985 года после смерти К.У. Черненко генеральным секретарем ЦК КПСС был избран Михаил Сергеевич Горбачев, а Председателем Совета Министров стал Николай Иванович Рыжков. Начался новый и последний этап в истории СССР, получивший вскоре название «перестройка».

К середине 1980 х годов ВВП в расчете на душу населения составлял около 37% от уровня США, что позволяло СССР претендовать на статус лишь развивающейся страны. Прирост производительности труда вплотную приблизился к нулевой отметке.

На единицу национального дохода в советской экономике расходовалось в 1,5-2 раза больше электроэнергии, топлива, металла и других ресурсов, чем в промышленно развитых странах. В сущности, только в военно стратегической области огромными усилиями поддерживался паритет с США.

Уместно напомнить, что на первых этапах «перестройки» в обществе были сильны многочисленные иллюзии относительно возможности совершенствования социалистической системы. Прежде всего у большинства политиков преобладало устойчивое мнение о существовании социально экономических преимуществ социализма перед иными формами организации общественной жизни.

Постоянно подчеркивалось широкое единство взглядов всего общества относительно намечаемых реформ, отсутствие сопротивления предстоящим преобразованиям со стороны каких либо социальных групп. У реформаторов сложилось впечатление, что никто не только не сможет, но и не захочет противодействовать этим преобразованиям.

Считалось само собой разумеющимся, что в советской системе нет и не может быть антагонистических противоречий, кроме «пережитков консервативного мышления». Получила распространение еще одна иллюзия о том, что будущие реформы можно провести быстро и без особых трудностей. Классическим примером воплощения таких иллюзий стала антиалкогольная кампания, проходившая в духе известной «красно гвардейской атаки на капитал».

Всем давно было ясно, что алкоголизм чреват большими социально- экономическими проблемами: прогулами, некачественной работой, преступностью, тяжелыми заболеваниями, распадом семьи и пр. Но, с другой стороны, бесперебойная розничная торговля спиртными напитками приносила колоссальные доходы в бюджет.

В соответствии с постановлением ЦК КПСС и указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 мая 1985 года резко сокращалось производство и продажа спиртных напитков. Заодно закрывались пивоваренные заводы, сворачивалось производство стеклянных бутылок и т.д. Искусственно создавались «зоны трезвости», пропагандировались безалкогольные свадьбы и иные торжества.

Вроде бы благое начинание довольно скоро обернулось большими потерями. Сначала предполагалось сокращать производство и реализацию алкоголя постепенно и равномерно на 10% в год, чтобы через пять лет уменьшить его выпуск и продажу вдвое. Но этот план выполнили всего за два года, когда были просто вырублены тысячи гектаров виноградников. Уже в 1987 году сбор винограда в целом по стране сократился по сравнению с ежегодным сбором в 1981-1985 годах почти на 20%.

Вековую проблему пытались решить в считанные месяцы. В ответ на все запреты в стране увеличилось подпольное самогоноварение, что, в свою очередь, сократило доходы государственного бюджета. И уже через несколько лет стало ясно, что эта кампания была нелепой и ошибочной.

Другим примером нелепостей может служить попытка, с одной стороны, активизации предпринимательства через кооперативную и индивидуальную трудовую деятельность, а с другой, усиления борьбы с нетрудовыми доходами.

Этот курс был направлен на достижение ежегодного прироста национального дохода не менее чем на 4%, что было крайне сложно в условиях снижения мировых цен на нефть и продолжающейся гонки вооружений. Для достижения такого роста национального дохода следовало за пятилетие увеличить добычу топлива и сырья на 15%, инвестиции — на 30—40%, вовлечь дополнительно в производство до двух млн человек.

Но таких ресурсов у страны не было. Значит, надо было обеспечить существенный рост производительности труда путем внедрения прогрессивного оборудования за счет увеличения темпов роста машиностроения в 1,5—2 раза, для чего было предпринято искусственное нагнетание инвестиций в эту отрасль за счет других секторов экономики.

В это же время зазвучал призыв активизировать «человеческий фактор» как важнейшее условие ускорения. Снова вспомнились ударники и стахановцы, снова стали раздаваться голоса не сводить все к рублю, не дожидаться новой техники, а мобилизовывать «скрытые резервы» и энергию молодежи, добиваться максимальной загрузки имеющегося оборудования в три четыре смены.

Следовало укреплять трудовую дисциплину, поддерживать местных рационализаторов в их усилиях по механизации и автоматизации производства и т.д. Таким образом, Горбачев и его сподвижники опять обращались к субъективным факторам, стараясь не затрагивать фундаментальные основы системы, сохраняя приверженность «социалистическому выбору».

Но очередная ставка на энтузиазм, не подкрепленный передовой техникой и соответствующей квалификацией рабочих, привела не к «ускорению», а к росту количества аварий на производстве, в том числе на Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года, которая стала крупнейшей аварией в использовании «мирного атома» (причем советское правительство несколько дней ничего не сообщало о катастрофе, пока шведские наблюдатели не зарегистрировали колоссальное повышение уровня радиации над своей страной и не забили тревогу).

Первоначально «перестройка» увязывалась с концепцией совершенствования хозяйственного механизма, т.е. с предоставлением предприятиям большей самостоятельности в развитии производства, обновлении продукции, материальном стимулировании работников в зависимости от финансовых результатов работы предприятия. Таким образом, государственные предприятия должны были перейти на полный хозрасчет и реализовать то, что не было сделано в 1965 и 1979 годах.

Предполагалось перестроить систему материально технического снабжения, ценообразования, финансирования. Но при этом оставалось обязательным одно условие: незыблемость социалистической (государственной) собственности. По-прежнему в экономике не предусматривалось появление реального собственника на микроуровне, а также механизма установления равновесия между спросом и предложением.

На практике этот закон предоставил предприятиям большую свободу распоряжаться своей прибылью: вкладывать ее в производство или повышать заработную плату работникам. Многие предприятия пошли по второму пути, что было заведомо проигрышным вариантом, так как не обеспечивало наращивания в перспективе научно технического потенциала.

К тому же вместе со свободой не появлялась рыночная дисциплина, в соответствии с которой убыточные предприятия следовало закрывать, а выпуск продукции, не пользующейся спросом, прекращать. Советское правительство боялось вводить такую дисциплину из-за угрозы безработицы и социальных взрывов.

Был выбран путь «мягкой» бюджетной политики, когда предприятия в любом случае могли получать государственные средства на покрытие убытков и при этом не прилагать усилий для повышения эффективности производства с учетом рыночного спроса. В результате такой политики средний уровень заработной платы в стране возрастал быстрее, чем цены. За 1985-1991 годы реальная заработная плата вы росла на 51%, но купить на эти деньги в магазинах было нечего, так как чем выше были заработки, тем острее ощущался товарный дефицит.

В середине 1988 года были приняты законы, по которым разрешалось открывать частные предприятия в более чем 30 видах производственной деятельности. В соответствии с этими законами фактически был легализован большой сектор теневой экономики, где, по самым скромным подсчетам, «прокручивалось» до 90 млрд руб. (в масштабах цен того времени), доставшихся их владельцам самыми разными путями, включая уголовно наказуемые.

На всеобщей волне возрождения демократических идей по всей стране распространилось рабочее самоуправление. Стали создаваться Советы предприятий, выбранные на общих собраниях трудовых коллективов, у которых были достаточно большие полномочия, например право избрания и увольнения директоров. На многих предприятиях проходили кампании по выборам новых директоров.

К этим мероприятиям широко привлекалась общественность, их опыт получал освещение в средствах массовой информации. По всему Советскому Союзу шли поиски кандидатур на посты директоров (например, Рижского автомобильного завода). Но в конце 1980 х годов рабочее самоуправление сошло на нет, а власть снова перешла в руки директоров, которые позже, в 1990 х годах, стали представлять большую экономическую и политическую силу в стране.

Характерным явлением позднесоветского периода было развитие арендных отношений, на которые партийные и государственные руководители возлагали большие надежды в расчете на повышение заинтересованности работников в результатах труда. В соответствии с Законом об аренде (апрель 1989 года) трудовой коллектив мог взять в аренду у государства свое предприятие, чтобы в дальнейшем приватизировать его путем выкупа по чисто символическим ценам.

Арендный сектор стал увеличиваться весьма динамично, и к концу февраля 1992 года было сдано в аренду более 9,4 тыс. российских предприятий, численность занятых на которых составляла 8% всех работающих в стране. Российское правительство решило приостановить этот процесс и в 1992 году перестало заключать новые соглашения об аренде.

В 1989-1991 годах широкое распространение получили новые формы производственных объединений – концерны, корпорации, которые создавались следующим образом: группа государственных предприятий и подразделения отраслевых министерств образовывали некую ассоциацию. Здесь объединялись интересы отраслевых союзных и республиканских учреждений и интересы директоров предприятий.

Государственные учреждения стремились сохранить в своих руках вопросы финансирования и поставок, а директора — выгодно приватизировать предприятия через так называемую номенклатурную приватизацию. К концу 1991 года в России насчитывалось примерно 3076 ассоциаций, 227 концернов и 123 консорциума. Более точно подсчитать их число было очень трудно из-за бесконечного перекрестного владения.

В июне 1990 года было принято постановление Верховного Совета СССР «О концепции перехода к регулируемой рыночной экономике» и ряд других документов, по которым предусматривалась постепенная демонополизация, децентрализация и разгосударствление собственности, создание акционерных обществ, реформирование кредитной и ценовой политики, системы оптовой торговли оборудованием и сырь ем, электроэнергией, развитие частного предпринимательства и т.д.

Но все эти документы пронизывала идея построения рыночного социализма (создания рынка в условиях сохранения Госплана), что само по себе являлось утопией. К тому же реализация этих законодательных актов откладывалась на год, поскольку правительство опасалось, что это повлияет на ухудшение обстановки в стране.

Подобное противостояние с центром наблюдалось и со стороны России, где в 1990 году появилась Программа 500 дней, разработанная коллективом экономистов под руководством академика С. Шаталина и одобренная Верховным Советом РСФСР.

В ней намечалось восстановление частной собственности на все факторы производства, в том числе и на землю, признавался суверенитет союзных республик, предлагались антимонопольные меры и приватизация предприятий, резкое сокращение государственных расходов, в связи с чем предлагался отказ от строительства крупных промышленных объектов, прекращение помощи другим странам и резкое ограничение военных расходов.

Летом и ранней осенью 1990 года казалось, что М. Горбачев действительно принял эту программу. Но партий но государственная номенклатура испугалась утраты экономической власти, и после некоторых колебаний Программа 500 дней была отклонена. На этом этапе экономическая политика союзного правительства также отличалась крайней непоследовательностью и нерешительностью, что отрицательно сказывалось на экономике, усиливало дисбаланс народно-хозяйственной структуры.

В 1988 году стало ясно, что дела в экономике не улучшаются, заметно растет цена реформ. Более того, впервые прозвучал тезис о неизбежности болезненного характера экономических реформ, о невозможности провести реформы так, чтобы от них все только выиграли.

На первом Съезде народных депутатов СССР (май-июнь 1989 года) в выступлении Н. Шмелева звучал призыв более решительно проводить либерализацию экономики, формировать на этой основе конку рентную среду для отечественных производителей, а для этого использовать золотовалютные резервы, иностранные инвестиции и др. Но от этих предложений правительство Н. Рыжкова категорически отказалось, прикрываясь в основном идеологическими причинами.

Именно в 1988 году стало более заметным снижение производства в сельском хозяйстве, а в 1990 — в промышленности. Продолжала разрушаться финансовая система. В 1989 году бюджетный дефицит составил 11% ВНП, а в 1991 — уже 16%.

Внешний долг к концу 1991 года превышал 60 млрд долл. Резко выросли темпы инфляции: если в 1990 году инфляция составила 10%, то в конце 1991 года она достигла 25% в неделю, что привело к расцвету «черного» рынка и всеобщего дефицита. Золотой запас в 1985—1991 годах сократился в 10 раз и составил в конце 1991 года всего лишь 240 т. Добыча нефти сократилась с 560 млн т в 1989 до 461 млн т в 1991 году.

Одним из важных факторов, повлиявших на ухудшение экономической ситуации, были непомерные военные расходы СССР. Наконец 1990 года в Вооруженных силах страны насчитывалось 4,5—4,7 млн человек (для сравнения — в китайской армии в это время было 4,1 млн человек).

Число военнослужащих в расчете на 1000 человек населения составляло у нас 15,6 человека, тогда как в Китае – 3,8, в США – 8,9, Великобритании – 5,5 и т.д. Добиваясь военного паритета с США, СССР производил тем не менее в конце 1980 х годов в не сколько раз больше танков, БТР, артиллерийских орудий, бомбардировщиков, подводных лодок, ракет малой и средней дальности и др. На нужды армии направлялись миллионы тонн дизельного топлива, в то время как его остро не хватало в сельском хозяйстве.

В 1990 году за пределами СССР находилось 672 тыс. военнослужащих (у США – 305 тыс.). На территории стран Организации Варшавского Договора были построены аэродромы, убежища, склады, линии связи стоимостью в десятки миллиардов рублей. Кроме того, Советский Союз осуществлял постоянную военную помощь Анголе, Афганистану, Кубе, Никарагуа, Эфиопии, Сомали и другим странам. В целом за 1954—1987 годы эта помощь составила 125 млрд долл.

Официальная статистика упорно сообщала, что на прямые военные расходы в СССР идет не более 7% государственного бюджета, хотя всем было ясно, что вместе с косвенными расходами они составляют до 50% государственного бюджета (для сравнения — 52% госбюджета тратил Советский Союз в 1943 году в разгар Великой Отечественной войны). Все эти огромные военные затраты существенно подрывали экономический потенциал страны, ведь средства можно было направить на строительство жилья, развитие сельского хозяйства, социальные нужды и т.д.

Постепенно, начиная с 1987 года, стали заключаться соглашения с США об уничтожении стратегических вооружений. В 1989 году закончился вывод советских войск из Афганистана и начался их вы вод из стран Восточной Европы, а в 1991 году была распущена Организация Варшавского Договора. Встал вопрос и о ликвидации Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ), с его неэффективным, фактически бартерным обменом. И в начале 1991 года СЭВ был рас пущен.

Советские руководители открыто признали бессмысленной и разорительной помощь, которая оказывалась различным одиозным диктаторским режимам в странах «третьего мира», выступавшим под социалистическими лозунгами. В то же время Советский Союз стал проявлять интерес к ведущим международным экономическим организациям — Международному валютному фонду, Мировому банку и др. Можно сказать, что М. Горбачев, отказавшись от конфронтации во внешней политике, в значительной мере способствовал краху командно-административной системы.

Говоря о непоследовательности в действиях союзного правительства, можно отметить решение Совета Министров СССР (1990) о предстоящем пересмотре цен (т.е. об их повышении), о чем во всеуслышание объявил Н. Рыжков. Реакция на это заявление была незамедлительной. В считанные дни резко вырос спрос на все товары, и по всей стране распространился тотальный дефицит.

На Совет Министров обрушился шквал критики, и правительство отложило пересмотр цен. Другим примером непоследовательности действий правительства было введение в конце 1990-го — начале 1991 года 5%-ного налога с продаж для пополнения государственного бюджета. Но вскоре (под давлением отраслевых лобби) правительство приняло решение значительно сузить круг облагаемой налогом продукции, и значение этого налога сошло на нет.

Особо следует остановиться на положении в сельском хозяйстве. М. Горбачев как инициатор и ведущий автор Продовольственной про граммы продолжал настаивать на увеличении инвестиций в сельское хозяйство. Но при этом даже не обсуждался вопрос о коренном пере смотре форм хозяйствования в этом секторе экономики.

В ноябре 1985 года было принято совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О дальнейшем совершенствовании управления агропромышленным комплексом», в соответствии с которым на земле появился единый «хозяин» — Агропромышленный комитет (АПК) и его многолюдные структуры управления (РАПО, ОблАПО и т.д.).

Последовали многомиллиардные капиталовложения из госбюджета. Так, в 1990 году за счет повышения закупочных цен, очередного списания долгов с колхозов и совхозов, дотаций и пр. в АПК было направлено около 100 млрд руб.

Тем не менее продовольственная проблема в стране все обострялась. Повсеместно отдельные регионы устанавливали запретительные меры по вывозу продовольствия со своих территорий, стали возникать стихийные таможни и заставы.

С 1989 года стал нарастать дефицит самых необходимых продуктов питания. Были введены различные регламентации на продажу не только продовольствия, но и на многие другие товары. В 1990 году по всей стране, включая Москву, появились карточки, талоны, купоны, визитки, которые регулировали распределение мяса, масла, сахара, табака, муки, различных круп, детского питания, винно водочных изделий и т.д. А в 1991 году в страну стала поступать гуманитарная помощь из разных стран и международных организаций. Так закончилась реализация Продовольственной программы.

В 1989 году были приняты законы, допускавшие аренду земли и других природных ресурсов юридическими и физическими лицами, причем в качестве арендодателей могли выступать лишь местные Советы народных депутатов. Но и в этот раз к такой аренде не допускались крестьянские хозяйства.

Позже в «Основах законодательства Союза ССР и союзных республик о земле» (февраль 1990) арендуемые участки закреплялись в пожизненное и наследуемое пользование, хотя и без закрепления их в частную собственность. И уже в начале 1990 года повсюду стали возникать семейные фермы как один из видов арендного хозяйства. К концу года их насчитывалось более 4,4 тыс.

В декабре 1990 года в Конституцию Российской Федерации была внесена поправка, которая признавала возможность закрепления земли крестьянскими хозяйствами в частную собственность, но продажа этих участков запрещалась в течение десяти лет после приобретения их в собственность. Такая длительная отсрочка, конечно же, являлась уступкой определенным политическим силам и опять затягивала решение аграрного вопроса на долгие годы.

Тем не менее в стране шли поиски путей реформирования аграрного сектора. По Закону о крестьянском (фермерском) хозяйстве и Закону о земельной реформе (1990), крестьянам наконец-то разрешалось выходить из колхозов и совхозов со своей долей общественной земли, скота, машин и другого имущества. Правда, применение этих законов на практике зачастую приводило к произволу местных властей, поскольку за общим собранием коллектива оставалось право определять, какую часть земли и активов следует выделять индивидуальному хозяйству.

Подобная участь постигла и другие «перестроечные» про граммы: жилищную (каждой семье – квартиру или дом к 2000 году), Комплексную программу развития производства то варов народного потребления и сферы услуг на 1986-2000 годы. Но жилищная проблема только обострялась, а полки магазинов пустели.

В связи с возрастающими трудностями в экономике руководство страны решилось (не без колебаний) на реформирование политической системы СССР, поскольку она все чаще стала проявлять себя как фактор «механизма торможения» реформ. Чтобы нейтрализовать влияние консервативного большинства в высшем партийном руководстве, М. Горбачев инициировал процессы демократизации общества в форме гласности.

Примерно с середины 1987 года началось контролируемое сверху смягчение цензуры в средствах массовой информации. Началась публикация запрещенных ранее книг, демонстрация положенных «на полку» кинофильмов и пр. И очень скоро государственный и партийный аппарат уже не мог держать под контролем поток газет и журналов, радио и телепередач.

По всей стране усилился процесс формирования новых общественных движений и политических партий либерального, центристского, радикального направлений, занимавших в основном антикоммунистические позиции и критиковавших КПСС за неспособность осуществлять руководство страной. В самой КПСС образовалось несколько течений. Начался массовый вы ход людей из партийных рядов, многие республиканские ком партии заявили о выходе из КПСС.

В стране стали формироваться новые центры реальной власти в лице республиканских съездов народных депутатов. Достаточно быстро созрели объективные предпосылки дистанцирования республиканских отрядов номенклатуры от московской элиты, поскольку центр уже не мог эффективно обеспечивать их интересы и заглушать сепаратистские настроения в национальных районах.

Практически вся республиканская номенклатура в ходе проведения референдумов в 1990-1991 годах заявила о стремлении выйти из Советского Союза, чтобы получить статус суверенных государств, полноправных субъектов международного права.

Дезинтеграционные процессы охватили всю страну, во многих республиках (Азербайджане, Грузии и др.) вспыхнули кровавые межнациональные конфликты. Летом в 1989 году впервые прошли массовые забастовки рабочих не только под экономическими, но и политическими лозунгами. Эти забастовки, не представляя в целом особой угрозы для власти, тем не менее резко дестабилизировали общую обстановку в стране.

Ослабление территориального единства страны и союзного центра привело к резкому принципиальному противостоянию союзных и республиканских сил, к фактическому хозяйственному разъединению участников Федерации. В 1989-1990 годах неоднократно предпринимались попытки оказать экономическое давление на Прибалтийские республики, используя в качестве рычага их зависимость от поставок энергоресурсов.

Но эти попытки практически ни к чему не привели, поскольку вся советская экономика уже переходила к массовому бартеру, и приказы от союзного правительства не могли запретить производителям и посредникам поставлять энергоносители в любых объемах. Все республики начали формировать собственные бюджеты и существенно сокращать отчисления в союзный бюджет. Это противостояние особенно наглядно проявилось в отношениях России и СССР после принятия 12 июня 1990 года Декларации о суверенитете Российской Федерации.

В ноябре 1990 года союзное правительство приняло постановление о введении договорных цен на некоторые виды продукции, что явилось началом реального перехода к рынку. Определенная свобода ценообразования для предприятий сразу же привела к снижению поступлений в союзный бюджет от налога с оборота.

В свою очередь, российское правительство объявило о снижении ставки налога на прибыль, но только для тех предприятий, которые готовы были перейти под юрисдикцию России. Тогда же правительство России, желая опередить политического конкурента, приняло решение о повышении закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию раньше, чем это предполагало сделать союзное правительство. Вся эта борьба вела к заметному ухудшению экономической ситуации в стране.

Правительство СССР попыталось переломить кризисную ситуацию в экономике. В конце 1990 года новым главой правительства стал Валентин Павлов, представлявший интересы консервативных экономических и политических кругов и ВПК. Чтобы остановить центробежные тенденции, был взят курс на ужесточение экономических мер. Никаких разговоров о приватизации и либерализации уже не было.

Вскоре В. Павлов обвинил частные банки некоторых зарубежных стран в том, что они стремятся дестабилизировать обстановку в СССР. Президент Горбачев дал разрешение органам МВД и КГБ вмешиваться в хозяйственную деятельность предприятий (включая совместные), что привело к резкому сокращению инвестиционной и торговой активности иностранного капитала на территории СССР.

В январе 1991 года была проведена одна из самых неудачных денежных реформ. Внезапно было объявлено об изъятии из обращения (в течение всего нескольких дней) денежных купюр номиналом 50 и 100 руб. и их обмене на соответствующие новые купюры, что привело к огромной панике среди населения.

Следом за обменом денег последовало еще одно крайне непопулярное решение о пересмотре розничных цен (а точнее — о повышении цен в несколько раз). Правда, одновременно проходила и компенсация роста цен путем денежных выплат населению, но, во-первых, размеры компенсации явно отставали от роста цен, а, во вторых, в экономику буквально хлынул поток необеспеченных денег, образовав огромный «де нежный навес» в виде накоплений в сберкассах и на руках населения, которые нечем было «отоваривать» в розничной торговле.

Достаточно быстрое повышение цен привело к легальному «проеданию» производственных фондов предприятий, поскольку союзное правительство разрешило использовать часть средств из фондов раз вития на компенсацию роста цен, а кое где на эти цели стали направляться и амортизационные отчисления предприятий. Все эти шаги подтверждали переход экономического кризиса в стадию хозяйственного распада.

Летом 1991 года В. Павлов потребовал у Верховного Совета пре доставить правительству чрезвычайные полномочия для проведения стабилизационного курса в экономике, чтобы сконцентрировать всю власть в руках исполнительных органов (в противовес законодательной ветви). Верховный Совет СССР не поддержал это требование. Более того, законодатели ускорили разработку ряда правовых актов, закрепляющих процесс создания и функционирования рыночной экономики (законопроекты о приватизации, о предпринимательстве и т.д.).

Лидеры ГКЧП выступили с очень популистской и практически невыполнимой программой выхода страны из кризиса. 21 августа 1991 года путч провалился, а вместе с ним рухнули все надежды М. Горбачева на подписание нового Союзного договора, целью которого было реформировать Советский Союз на иных принципах.

Именно с этого момента начался процесс фактического распада СССР как единого государства, ликвидации союзных органов власти. На смену союзному правительству был сформирован Межгосударственный экономический комитет (МЭК), который практически не имел никаких полномочий по управлению экономикой.

В основном все функции МЭК были связаны с разделом наследства СССР и попытками разработать и подписать экономическое соглашение между союзными республиками. Но поскольку республики начали предъявлять взаимные претензии, то подписание этого соглашения оказалось нереальным.

Распад СССР вступил в решающую стадию. В августе 1991 года о выходе из него заявили республики Прибалтики. Первого декабря на Украине прошел референдум, на котором население республики высказалось за свою полную независимость.

8 декабря руководители России, Украины и Белоруссии (стран — соучредителей СССР) Б. Ельцин, Л. Кравчук и С. Шушкевич подписали Беловежское соглашение о денонсации Союзного договора 1922 года и объявили о создании Содружества Независимых Государств (СНГ). 21 декабря в Алма-Ате к СНГ присоединились Азербайджан, Армения, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Таджикистан, Туркмения и Узбекистан. Тем самым был подтвержден факт распада Советского Союза как единого государства. 25 декабря 1991 года М.С. Горбачев подал в отставку с поста Президента СССР в связи с исчезновением данного государства.

Так закончился почти семидесятилетний период существования СССР, причем большая по времени часть его прошла под знаком развития и укрепления командно административной системы, которая к тому времени себя фактически изжила.