Патентное законодательство России постсоветского периода

Патентный закон РФ. В один и тот же день – 23 сентября 1992 г. российский парламент принял четыре закона, которые, если пользоваться архаичной терминологией, касались “промышленной собственности” (например, Закон “Об авторском праве и смежных правах” был принят почти год спустя).

Строго говоря, Патентный закон весьма условно можно отнести к истории российского патентного законодательства – точнее было бы говорить о первой редакции действующего и сегодня свода норм о патентном праве. Сам по себе Патентный закон носил революционный характер, и позже кардинальных переворотов в системе патентного права, несмотря на многочисленные изменения законодательства, уже не произошло.

В Законе был сформирован новый перечень объектов патентного права: помимо привычного для советского права изобретения, появилась полезная модель, промышленный образец, которому до этого всегда посвящался отдельный нормативный акт, встал в один ряд с техническими решениями.

Научное открытие, как и следовало ожидать, было выведено из числа объектов патентного права, исчезло из законодательства и понятие рацпредложения. Напротив, отдельным Законом стали регулироваться отношения в сфере интеллектуальных прав на селекционные достижения (принятый позднее Закон РФ от 6 августа 1993 г. N 5605-1 “О селекционных достижениях”).

Окончательно установились условия патентоспособности всех трех объектов. В целом условиями патентоспособности и по сей день являются новизна, промышленная применимость, изобретательский уровень и оригинальность. Но для каждого объекта патентных прав существует свой собственный, строго определенный набор условий патентоспособности (разд. II Патентного закона), как это показано в таблице:

В целом без существенных изменений сохранилось и первоначально определенное в Патентном законе содержание исключительного права на каждый из объектов с перечнем случаев свободного использования объектов (разд. IV Патентного закона).
Не сразу сложились правила о сроке действия исключительного права на различные запатентованные объекты.

Вроде бы всем казалось, что эти сроки по первоначальному тексту Патентного закона исчисляются с даты приоритета. Однако в Патентном законе использовалась формулировка “патент действует до истечения… лет с даты подачи заявки”. Это могло трактоваться как отсутствие в Патентном законе РФ указания на начало срока действия непосредственно исключительного права (ведь речь идет о патенте), что, в свою очередь, порождало попытки объявить началом срока действия исключительного права момент выдачи патента.

В ГК РФ в связи с этим сразу указали, что срок действия именно исключительного права исчисляется “со дня подачи первоначальной заявки на выдачу патента”. Но и данная формулировка критиковалась в литературе, поскольку термин “первоначальная заявка” используется только для патентов, выдаваемых по выделенным заявкам.

Теория одержала победу только с 1 января 2015 г., когда норма п. 1 ст. 1363 ГК РФ стала выглядеть следующим образом: “…с даты подачи заявки на выдачу патента в федеральный орган исполнительной власти по интеллектуальной собственности или в случае выделения заявки с даты подачи первоначальной заявки”. Вопрос о формулировке достаточно простого правила показывает, с какой тщательностью обсуждались редакционные изменения текста патентного законодательства.

Длительность сроков действия исключительного права подвергалась корректировке. Патентный закон установил срок основной и дополнительный, на который срок действия исключительного права продлевается в случае своевременного обращения патентообладателя (“а если нет – то нет”).

Наиболее устойчивым оказался срок действия исключительного права на изобретение – 20 лет (с 2003 г. существуют дополнительные сроки до 5 лет для некоторых изобретений). Изменялись сроки действия исключительного права на полезную модель: сначала по схеме 5 лет + 3 года, со дня введения в действие части четвертой ГК РФ (с 1 января 2008 г.) – по схеме 10 лет + 3 года, с 1 января 2015 г. – 10 лет (дополнительный срок для полезной модели устраняется).

Корректировались сроки действия исключительного права и на промышленный образец: сначала 10 лет + 5 лет, с 1 января 2008 г. – по схеме 15 лет + 10 лет, с 1 января 2015 г. – по схеме 5 + 5 + 5 + 5 + 5.

Серьезным изменениям Патентный закон подвергся в 2003 г. (см. Федеральный закон от 7 февраля 2003 г. N 22-ФЗ “О внесении изменений и дополнений в Патентный закон Российской Федерации”). В литературе отмечается: “К этому времени был накоплен значительный опыт применения норм прежней редакции Закона, выявлены имеющиеся пробелы и юридические неточности.

Кроме того, с 1992 г. произошли существенные перемены в патентно-правовой ситуации на международном уровне, которые получили отражение в Соглашении ТРИПС и Договоре о патентном праве, заключенном под эгидой ВОИС, Евразийской патентной конвенции. Указанными обстоятельствами в сущности и продиктованы изменения и дополнения в прежнюю редакцию Патентного закона РФ”.

Не приходится сомневаться, что в целом изменения 2003 г. действительно носили прогрессивный характер (в частности, впервые введено право послепользования, уточнение случаев свободного использования объектов патентных прав и т.п.), но имелись и изменения сомнительного характера. Так, даже в советском законодательстве допускался оборот права на получение патента (т.е. возможность не только перехода по наследству, но и отчуждения). Такое правило существовало изначально и в Патентном законе (п. 1 ст. 8).

Однако изменения 2003 г. устранили возможность распоряжения правом на получение патента, оставив только возможность перехода этого права к правопреемникам (т.е. наследникам) автора. Цель внесения указанных изменений, как это следует из Пояснительной записки к проекту Федерального закона, заключалась якобы в повышении защищенности прав автора полезной модели, а также в содействии эффективной и адекватной охране и реализации прав интеллектуальной собственности.

Оборотоспособность права на получение патента была восстановлена только с отменой Патентного закона в связи с принятием части четвертой ГК РФ. Гражданский кодекс РФ. С 1 января 2008 г. вступила в действие часть четвертая ГК РФ, в которой патентному праву посвящена гл. 72, а праву на селекционное достижение – гл. 73.

Впервые была нарушена отечественная традиция распределения норм патентного права между Гражданским кодексом (несколько статей общего содержания) и специальным законом. Весь Патентный закон с незначительной редакционной правкой вошел в ГК РФ. Никаких фундаментальных предпосылок для такого решения не было.

Это был вынужденный шаг рабочей группы по подготовке Гражданского кодекса, когда у заинтересованных групп выявилось нежелание искать компромисс по определению судьбы законодательного регулирования институтов промышленной собственности.
Конечно, так же как и в случае с авторским правом, принятие части четвертой ГК РФ знаменовало собой именно кодификацию, а не инкорпорацию патентного права.

Самое главное с юридической точки зрения, что интеллектуальные патентные права получили полную определенность: личное неимущественное право (ст. 1356 ГК РФ) – право авторства; иные интеллектуальные права – право на получение патента (ст. 1357 ГК РФ) и право на вознаграждение за использование служебного объекта патентных прав (п. 4 ст. 1370 ГК РФ); исключительное право (ст. 1358 ГК РФ) – абсолютное имущественное право использования изобретения, полезной модели или промышленного образца любым не противоречащим закону способом.

Изменения ГК РФ, связанные со вступлением России во Всемирную торговую организацию (ВТО).  Федеральным законом от 4 октября 2010 г. N 259-ФЗ “О внесении изменений в часть четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации” были внесены немногочисленные поправки, которыми были сняты формальные причины для отказа вступления России в ВТО. В основном эти поправки носили декларативный характер, больше напоминая технику гарантий и заверений, не свойственных отечественной юридической технике (см. п. 5 ст. 1229 ГК РФ).

В сфере патентного права интерес представляют изменения, внесенные в ст. 1362 ГК РФ, в соответствии с которыми ограничивается право требовать предоставления принудительной лицензии на использование изобретения, относящегося к технологии полупроводников. При этом воспроизводился смысл положения, содержащегося в п. “с” ст. 31 Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (ТРИПС) и, следовательно, хорошо известного российским специалистам.

Разумеется, ограничение принудительного лицензирования в сфере полупроводников выгодно высокоразвитым странам, поэтому небезосновательным является мнение, что данное ограничение было продиктовано в основном политическими соображениями. Не случайно, наверное, что воспроизведение этой нормы в российском ГК РФ произошло только в 2010 г., когда уклоняться от выполнения подобных “международных обязательств” больше не получалось.

Изменения, связанные с совершенствованием гражданского законодательства (Федеральный закон от 12 марта 2014 г. N 35-ФЗ “О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации”).

Данная группа изменений носила концептуальный характер в рамках впечатляющей реформы гражданского законодательства, реализуемой в рамках Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации (одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 октября 2009 г.).

Следует обратить внимание на следующие концептуальные изменения ГК РФ в сфере патентного права.

1. Изменения, касающиеся объектов патентных прав.

А. Относительно изобретений законодатель вспомнил об “изобретении на применение – изобретении, относящемся к известному продукту или способу, которое применяется по новому назначению”. Это относится к ситуации, когда изобретатель заимствует техническое решение, уже существующее в другой отрасли техники, применяет его в своей отрасли и обнаруживает, что при таком “новом” применении и само это изобретение снова становится новым <1>. Так, например, шариковая ручка и роликовый дезодорант имеют в своей основе одно техническое решение, но применяются в разных сферах. Согласно подп. 4 п. 2 ст. 1358 ГК РФ использование роликового дезодоранта (“изобретение на применение”) охватывалось бы исключительным правом изобретателя шариковой ручки (если бы это исключительное право давно не прекратилось). В то же время закон не пресекает возможность патентования “изобретений на применение” – такие изобретения квалифицируются как зависимые изобретения (ч. 2 п. 1 ст. 1358.1 ГК РФ). Иными словами, это означает, что роликовый дезодорант все же может быть признан изобретением.

Б. Кардинальные изменения произошли в правовом режиме полезной модели. На протяжении более чем 20 лет с момента появления полезной модели в российском законодательстве на полезную модель патент выдавался без проверки патентоспособности. Уже на рубеже XIX – XX веков сложились разные системы: “система предварительной проверки заявлений”, при которой на патентное ведомство возлагается обязанность проверки патентоспособности решения, и явочная система (которая в те времена была принята, в частности, во Франции, Бельгии, Швейцарии, Италии, Испании, Японии, Бразилии), при которой патентное ведомство ограничивается только регистрацией поданного заявления. Вот как раз в России в отношении полезной модели действовала явочная система (в отличие от изобретения и промышленного образца).

С.П. Гришаев в связи с этим отмечал, что “патент выдается под ответственность заявителя без гарантий действительности… Даже если эксперт случайно (не исследуя специально) обнаружит, что заявленная полезная модель не является новой и не является промышленно применимой, он не может отклонить заявку по этим мотивам” .

Следует отметить, что даже информационный поиск для определения новизны полезной модели, который может быть проведен по ходатайству заявителя или третьих лиц, не имел никакого значения для решения вопроса о выдаче патента, а носил только характер уведомления о реальном соответствии полезной модели условиям патентоспособности.

В связи с указанной особенностью предоставления полезной модели правовой охраны (т.е. без проверки новизны) патенты нередко выдавались на полезные модели, не являющиеся новыми. Складывалась ситуация, которая в литературе описывалась специалистами следующими словами: “Есть случаи (и они нередки), когда недобросовестные заявители получают патенты на заведомо известные устройства – полезные модели, которыми буквально шантажируют конкурентов”. Все эти давно известные обстоятельства и были признаны недостатками законодательства.

С 1 октября 2014 г. в соответствии со ст. 1390 ГК РФ на полезные модели выдаются “патенты с гарантией”, проводится экспертиза по существу. Впрочем, давно известно и то, что каждая из существующих систем имеет свои удобства и неудобства: “Система явочная, без сомнения, гораздо проще системы предварительной проверки: она наиболее удобная как для изобретателя, значительно ускоряя процедуру получения патента, так и для государства, не требуя от его органов большой траты средств и сил.

Но, с другой стороны, эта система весьма рискованна, так как при ней открывается возможность злоупотреблений, возможность получения патентов на мнимые изобретения, ради недобросовестной рекламы и вовлечения в невыгодные сделки доверчивых людей”. Просто в России недостатки явочной системы перевесили ее достоинства, а практика не смогла использовать общегражданскую конструкцию злоупотребления правом (в форме недобросовестного поведения) в патентных правоотношениях.

В. Изменения, касающиеся правового режима промышленного образца. Промышленный образец имеет двойственную природу: это объект авторского права в сфере дизайна, который подпадает под действие норм патентного права. Поэтому признаком промышленного образца является как новизна (свойственная патентному праву), так и оригинальность (свойственная авторскому праву).

Когда в Патентом законе промышленный образец впервые в России встал в один ряд с изобретением и полезной моделью, понятным было желание законодателя подчеркнуть общие черты между изначальным объектом авторского права и традиционными техническими решениями. Однако отличия объекта, где главным является его форма (внешний вид), от объектов, в которых охраняется содержание, слишком очевидны.

Поэтому промышленный образец в последнее время получает (пока все еще в рамках патентного права) все больше особенностей правового регулирования, направленных на установление различий, а не на поиски сходства с изобретением и полезной моделью.
Так, с 1 октября 2014 г. в соответствии со ст. 1352 ГК РФ в качестве промышленного образца охраняется решение внешнего вида изделия (было – “художественно-конструкторское решение”).

При установлении оригинальности стала применяться логика авторского права, согласно которой подражание произведению свидетельствует об отсутствии оригинальности, что влечет отсутствие правовой охраны (п. 3, подп. 2 п. 5 ст. 1352 ГК РФ).

2. Изменения, касающиеся государственной регистрации перехода исключительного права. С 1 октября 2014 г. в соответствии с п. 3 ст. 1232 ГК РФ государственной регистрации подлежит переход исключительного права на объект патентных прав по договору, залог исключительного права, предоставление права использования объекта по лицензионному договору.

До этого была предусмотрена государственная регистрация договоров, при этом переход (возникновение) права происходил только в момент государственной регистрации. Естественно, что действовало общее правило: договор, подлежащий госрегистрации, считается заключенным с момента такой регистрации. Это положение императивное, условие договора, устанавливающее иной момент перехода права, является ничтожным.

Учитывая, что момент государственной регистрации договора, в свою очередь, является императивным моментом заключения договора, для такого договора в принципе не может возникнуть ситуация, при которой патентообладатель обязуется передать или предоставить право в будущем, а ведь такая возможность была предусмотрена нормами о договорах в сфере патентного права (п. 1 ст. 1234, п. 1 ст. 1235, п. 1 ст. 1365, ст. 1367 ГК РФ).