Метод и теория в сравнительной политологии

Нетождественность сравнительного метода и метода эксперимента отражается и на результатах исследования. Уже подчеркивалось ранее, что сравнительный метод ориентирован на получение эмпирических обобщений в виде законов, корреляций, моделей, типологий и классификаций.

Эндрю Фор специально с этой целью исследовал два основных сравнительных подхода в политическом исследовании — исследование наиболее похожих систем и исследование наиболее различающихся систем — и пришел к выводу, что сравнительный метод скорее служит научному подтверждению теорий и предположений, чем открытию новых, хотя последнее и не исключается. С другой стороны, исследователи пытаются найти специфику в получаемых сравнительной политологией результатах, не отрицая высокую эвристическую возможность этой научной отрасли.

Так, С. Либерсон пишет, что сравнительный метод допускает не детерминистскую, а вероятностную каузальность, означающую, что определенный набор условий будет модифицировать вероятность ожидаемого следствия, а не производить его.

Лауренс Майер, наряду с другими исследователями, говорит о том, что склонность в сравнительной политологии к эмпирическому анализу позволяет получать теории среднего уровня, но это не означает, что сравнительная политология должна быть удовлетворена этим и не требовать установления более тесных связей с политической теорией и философией.

Особое внимание роли теории в сравнительной политологии в связи со сравнительным методом уделил Джеймс Билл. Его работа была опубликована в начале 1980-х гг., когда в сравни- тельной политологии наблюдались серьезные передвижки в сторону теоретической значимости сравнительного исследования.

В этой связи Билл писал: «Теория всегда описывает отношения, строит связи и определяет звенья. Факты и события переплетены и взаимосвязаны. Компаративная политика в своей основе является учением, которое связывает структуры и процессы, происходящие в двух или более политических контекстах. Процесс теоретизирования является наиболее предпочтительным и систематическим способом деятельности в этом учении. Обобщения являются по существу многоконтекстуальными, и их конструирование способствует переходу конфигуративно-описательного политического учения в сравнительное политическое».

Следует подчеркнуть, что сравнение редко выступает в качестве самоцели научного политологического исследования. Скорее, оно выступает неким подходом исследователя к изучаемому им предмету, т. е. его предрасположенностью к принятию некоего особого взгляда на политический феномен, который заранее берется вместе с многообразными национально- и регионально-политическими условиями и с возможными его модификациями. Задачей, следовательно, является не сравнение форм политических феноменов и их условий, а поиск зависимостей, концепций и моделей.

Сравнение в данном случае выступает не просто методом, а исследовательской методологической стратегией, затрагивающей образ предмета изучения, исходную концептуальную структуру, формулируемые исследовательские гипотезы, набираемые инструменты измерения и анализа эмпирического материала, получаемый научный результат — синтезированные концепции и классификации, модели и теории. В этой связи сравнение является не только техникой сопоставления, различения или объединения, но и исследовательским мировоззрением.

Господствующим в послевоенные годы было следующее общее представление об особенностях сравнительного политического исследования.

• Во-первых, сравнение включает абстракцию, и конкретные ситуации и процессы никогда не могут сравниваться как таковые. Каждый феномен уникален: любое проявление уникально; каждый процесс, каждая нация, как и каждый индивид в некотором смысле уникален. Сравнить их означает выбрать определенные типы или понятия и, таким образом, «исказить» уникальность и конкретность.
• Во-вторых, до любого сравнения необходимо не только установить категории и понятия, но еще и определить критерии релевантности особых компонентов социальной и политической ситуации анализируемой проблеме.
• В-третьих, необходимо определить критерии адекватного представления особых компонентов, которые включаются в общий анализ или в анализ проблемы.
• В-четвертых, при попытке развития теории политики необходимо сформулировать гипотезы, возникающие или из содержания концептуальных схем, или из формулировки проблем.
• В-пятых, формулировка гипотетических отношений и их исследование на проверяемых данных никогда не может привести к доказательству. Гипотеза или серии гипотетических отношений считались бы проверенными (т. е. верифицированными), если только они подвергнутся фальсификации.1
• В-шестых, необходимо формулировать серии гипотез, а не отдельные гипотезы. В каждом случае связующая нить между основными гипотетическими сериями и особыми социальными отношениями должна обеспечиваться определением условий, при которых любая или все вероятности, зафиксированные в этих сериях, предположительно будут иметь место.
• В-седьмых, сравнительное изучение, даже если оно не оправдывает ожиданий общей теории политики, может подготовить почву для постепенного и кумулятивного развития теории, 1) обогащая нашу способность формулировать гипотезы в том же самом смысле, в ко- тором любая «странность» усиливает нашу способность понимать социальную систему, 2) обеспечивая средства для проверки гипотез и 3) заставляя нас осознавать, что все, считаемое нами само собой разумеющимся, требует объяснения.
• В-восьмых, одна из самых больших опасностей, подстерегающих нас в сравнительном исследовании, когда мы выдвигаем гипотезы, заключается в проектировании возможных взаимоотношений в чистом виде. Этого можно избежать, если собирать данные до формулировки гипотез. Эти данные могут сами по себе привести нас к осознанию иррелевантности устанавливаемых отношений. Само по себе такое признание делает более управляемым процесс изучения данных. Отсюда, некоторая значимость придается развитию грубых классификационных схем до формулирования гипотез.