Толкования запрета на кровосмешение

Основные теории по этому вопросу колеблются между двумя полюсами: либо они объясняют этот запрет материальными причинами, либо они видят в нем (как это делает, в частности, теория К. Леви-Строса) осуществление общественных императивов, основанных на необходимости обмена. Сравнительно недавно М. Годелье выдвинул идею, что запрет на кровосмешение может иметь как первое, так и второе из этих объяснений одновременно.

Однако, когда первые человеческие общества научились образовывать более или менее устойчивые родственные группы, эти методы оказались непригодными, поскольку группы должны быть монолитны. Поэтому пришлось изобрести запрет на кровосмешение, который препятствовал заключению браков между кровными родственниками и регулировал соревнование между индивидуумами. Человеческие общества, которые не приняли такое решение, исчезли с лица земли в результате естественного отбора.

Общепринятая в настоящее время теория К. Леви-Строса делает упор на факторы другого порядка. По мнению этого ученого, ничто не свидетельствует о том, что браки между кровными родственниками являются биологически вредными, по меньшей мере в долгосрочном плане.

Прежде всего К. Леви-Строс отмечает, что, начиная с конца палеолита, во многих случаях окультивирования растений и одомашнивания животных человек использовал эндогамные способы размножения, которые доказали свою эффективность. Почему же он делает совершенно противоположные в чисто биологическом плане заключения, когда речь заходит о его собственном размножении?

С другой стороны, К. Леви-Строс отмечает, что узаконение биологией запрета на кровосмешение происходит практически повсеместно только в XVI в., что опровергает утверждение о том, что уже первые человеческие общества ввели этот запрет. Кроме того, если в краткосрочном плане браки между кровными родственниками действительно увеличивают опасность появления рецессивных пороков, то со временем эта опасность проходит: через несколько поколений эти явления полностью исчезают.

Более того, в небольших по численности обществах запрещение браков между близкими родственниками имеет лишь очень ограниченный эффект на уровне передачи генетических пороков: в общине, насчитывающей 80 человек, запрещение браков между близкими родственниками, например между двоюродными братом и сестрой, уменьшает всего на 10—15% количество носителей наследственных пороков.

Между родственниками как раз и не может быть сексуального привыкания, поскольку половые отношения между ними в принципе запрещены. С другой стороны, некоторые народности (например чукчи, живущие в Сибири) практикуют формы брака, при которых будущие супруги живут вместе с самого раннего детства, вместе воспитываются, что не препятствует тому, что по достижении совершеннолетия они могут вступать в половые отношения и рожать детей.

Наконец, К. Леви-Строс отмечает, что если бы «ужас перед кровосмешением» основывался на физиологических или психологических мотивах, глубоко укоренившихся в человеческой натуре, было бы трудно понять причины, по которым все известные человеческие общества, находясь на том или ином этапе своего развития, сочли необходимым ввести запрет на кровосмешение: ведь бояться можно лишь явления, о котором тебе точно известно.

Именно поэтому К. Леви-Строс объясняет запрет на кровосмешение главным образом социальными причинами. Мужчины отказываются жениться на своих близких родственницах и соглашаются отдать их в жены представителям других семейных групп, в которых они сами могут выбрать себе жен.

Этот брачный обмен имеет индивидуальную цену: каждый должен согласиться «потерять» потенциальную супругу в лице своих близких родственниц. Однако этот обмен имеет также и коллективное преимущество: без такого обмена социальные группы жили бы в полной изоляции, что является отрицанием жизни в обществе.

Общество формируется благодаря брачным обменам. Кроме того, жизнь в полной изоляции усугубила бы вражду между группами: когда в одной из них стало бы не хватать женщин, эта группа была бы вынуждена идти войной на другую группу, чтобы захватить силой ее женщин. И, наоборот, очень часто брачные обмены служат для того, чтобы покончить с конфликтом или ознаменовать его прекращение.

Таким образом, по мнению К. Леви-Строса, запрет на кровосмешение является одним из самых очевидных проявлений трансформации природы через культуру: «Запрет на кровосмешение не может быть объяснен ни чисто культурными причинами, ни чисто природными причинами; его также нельзя представить как результат смешения различных элементов, заимствованных частично у природы и частично у культуры. Он представляет собой фундаментальный шаг, благодаря которому, через который осуществлялся переход от природы к культуре.

С одной стороны, этот запрет принадлежит природе, так как он является общим условием культуры и, следовательно, не нужно удивляться тому, что он позаимствовал у природы свой формальный характер, т. е. свою универсальность. Но, с другой стороны, он принадлежит культуре, поскольку действует и устанавливает свои правила внутри явлений, которые на первый взгляд совершенно не зависят от нее».

Что касается теории, разработанной М. Годелье, то она стоит где-то посредине между двумя вышеизложенными теориями: она не отвергает толкование К. Леви-Строса, но привносит в него биологические факторы. Автор напоминает, что семья и общество отнюдь не являются понятиями, свойственными исключительно человеку: некоторые виды животных также практикуют эти формы существования (шимпанзе живут стаями, состоящими из семей).

С другой стороны, именно человеку принадлежит честь изобретения отношений родства, которые отличаются большой сложностью, так как человеческое родство является как социальным явлением (можно быть родственником человека, с которым вы не имеете никаких биологических связей), так и биологическим явлением и может простираться достаточно далеко как в пространстве, так и во времени.

Возможно, что эти отношения возникли одновременно с появлением понятия отцовства, гораздо менее очевидного, чем понятие материнства (некоторые человеческие общества не проводят никакой связи между половыми отношениями и зачатием и считают, что женщин оплодотворяют духи). Во всяком случае, запрет на кровосмешение в значительной мере способствовал этому, но, по мнению М. Годелье, он основан прежде всего на биологических императивах.

Сочетание этих двух факторов являлось потенциально губительным для общества, поскольку усугубляло соперничество между его членами: запрет на кровосмешение был, следовательно, изобретен для спасения общества.

С этого времени появились и начали усложняться родственные и брачные отношения, поскольку запрещение вступать в брак с близким родственником повлекло за собой необходимость четко определить принципы, которыми следовало руководствоваться, запрещая или разрешая брак в каждом конкретном случае. В этом смысле запрет на кровосмешение является ответом на биологическую модификацию, ответом, который вводит обмен как способ социально-семейного регулирования.

Наконец, М. Годелье совершенно справедливо уточняет, что, несмотря на тот факт, что в большинстве человеческих обществ мужчина ставится выше женщины, это превосходство не является свойственным человеческому родству, основной задачей которого является организация структуры обмена.

Источник превосходства мужчин следует искать в другом месте, в причинах экономических, политических и умственных, которые находят свое непосредственное выражение в родственных отношениях. Теперь настала очередь изучения различных систем брачных обменов, не подпадающих под действие запрета на кровосмешение. Системы брачных обменов.

Можно выделить три типа таких систем. Это элементарные системы, определяющие родственников, с которыми вступать в брак запрещено, и родственников, с которыми браки являются предпочтительными. Затем идут полусложные системы, в которых запрещение на вступление в брак распространяется на целые категории родственников, а не на генеалогически четко определенных индивидуумов. И, наконец, сложные системы, в которых запрещаются браки внутри определенного круга близких родственников, но не содержится никаких предписаний относительно предпочтительного выбора супруга или супруги.

Следует, однако, воздержаться от любой эволюционистской интерпретации: наши общества переносят в социально-экономическую плоскость запреты и предписания, характерные для элементарных систем, и, на первый взгляд, освобождают таким образом индивидуума от любого принуждения, хотя в действительности они лишь заменяют генеалогические требования социологическими императивами.

В традиционных обществах также могут существовать сложные системы: для этого достаточно, чтобы одно из этих обществ ставило бы непременным условием брак вне клана, не предписывая при этом обязательный выбор супруга или супруги. Тем не менее элементарные системы наиболее часто встречаются в традиционных обществах, и поэтому мы должны сосредоточить наше внимание именно на них. В этих системах практикуются два типа обмена: ограниченный и неограниченный.