Синхрония диахрония

Все традиции подходили к объекту своего изучения, выражаясь современным языком, строго синхронно. Многие описания, например у Панини, просто не предусматривают выход за пределы одной системы. Но даже если этого не было, все равно представление об историческом изменении языка не было свойственно ни одной из традиций.

Язык понимается как нечто существующее изначально, обычно как дар высших существ. Скажем, для арабов Коран не сотворен, а существует извечно; Мухаммед лишь воспроизвел его для людей. Следовательно, извечен и арабский язык, на котором создан Коран, и он не может меняться. У других народов существовали предания о творении языка, иногда с участием человека, как в Библии, но все равно после творения язык уже существует как данность и уже не может измениться.

Тем не менее грамматисты не могли не заметить, что язык (даже язык культуры) меняется. Всегда наблюдались большие или меньшие расхождения между языковым идеалом и реальной языковой практикой. Это однозначно расценивалось как порча языка. Человек не может изменить или усовершенствовать божий дар, но может полностью или частично его забыть или испортить.

Именно в связи с этим едва ли не во всех традициях появлялись этимологии. Вообще, любовь к этимологизированию была свойственна очень многим народам на ранних этапах развития, однако научная этимология не существовала вплоть до XIX в.

Первоначально эта дисциплина вовсе не понималась в историческом смысле как восстановление происхождения слова. Задача ученого состояла в том, чтобы очистить язык от наслоений, созданных людьми, и вернуться к языку, сотворенному богами. Этимон — не древнейшее, а «истинное» слово, всегда существовавшее и существующее, но по каким-то причинам временно забытое людьми; цель этимолога — восстановить его.

Как уже говорилось, очень часто язык культуры представлял собой нормированный вариант более раннего состояния языка, более поздняя стадия развития которого употреблялась в быту.

Однако латынь и средневековые романские языки, классический арабский и арабские диалекты, бунго и разговорный японский и т. д. понимались не как разные стадии развития языка, а как престижный и непрестижный его варианты.

Как отмечал М. Токиэда, в Японии подобная точка зрения господствовала еще в 40-е гг. XX в. Задачей ученого было не допускать в «возвышенный» язык проникновения элементов «вульгарного» языка. Лишь немногие языковеды, в частности Ибн Джинни, признавали, что язык не создан сразу, и допускали возможность создания новых слов. Однако и Ибн Джинни допускал языковые изменения только в лексике, но не в грамматике.

Идея историзма появилась только в Европе и лишь на более позднем этапе, чем даже идея о сравнении языков. Еще «Грамматика Пор-Рояля» XVII в. была чисто синхронной. Только с XVIII в., о чем будет сказано ниже, появился исторический подход к языку, ставший в XIX в. господствующим.