Золотой осёл Апулея
На фоне общего упадка римской литературы первых веков н. э. надо отметить наиболее интересного писателя II в. Апулея. Славу Апулей завоевал себе романом «Метаморфозы» («Превращения»). Впоследствии этот роман в связи с высокой оценкой его читателями получил и другое название – «Золотой осел».
«Золотой осел» – произведение двуплановое: это одновременно и приключенческий роман, написанный в духе эротико-авантюрного повествования, и назидательная книга, по своей идеальной концепции – мистико-нравоучительная. Сюжет этого текста заимствован из Лукиана. У Лукиана это произведение небольшого объема, называется оно «Лукий, или Осел».
Апулей в своём знаменитом романе хотел показать два уровня человеческой жизни, проследить историю души, поднявшейся от низин пошлости к возрождению. Считается, что этот роман стал впоследствии прототипом знаменитой сказки Карло Коллоди «Пиноккио», в которой также изображён внутренний путь человека. В русском варианте – это «Буратино» А.Н. Толстого. Но ещё раньше Шекспир использовал тему нравственной метаморфозы в своей знаменитой пьесе «Сон в летнюю ночь». Вставные новеллы из этого романа заимствовал и Боккаччо, когда писал свой «Декамерон», и Чосер в «Кентерберийских рассказах». Надо сказать, что хотя Апулей и использовал готовый сюжет, но создал исключительно оригинальное произведение. Философ Апулей увлечен был мистическими культами и посвящался в различные «таинства».
Но он, прежде всего, «софист», типичный представитель «второй софистики», цветистый стиль которой он переводит на латинскую почву. Пребывание в Риме, где Апулей занимался адвокатской деятельностью, дало ему возможность усовершенствоваться во владении латинским стилем. Апулей, следуя во многом за Плутархом, придерживался учения о противоположности бога и материи и о «демонах», как посредниках между богом и материей, причем в число «демонов» входили «божества» народной религии. Практиковал Апулей и магию, за что чуть не стал жертвой суеверной толпы. Во время своих странствий Апулей встретился с одним из товарищей по афинским занятиям и женился на его матери, богатей вдове, значительно превосходившей по возрасту самого Апулея.
Родственники, недовольные этим браком, возбудили против «философа» опасное обвинение в занятиях магией, с помощью которой он будто бы «околдовал» богатую женщину. Натурфилософские и «оккультные» интересы Апулея давали в руки обвинителей некоторый материал. Защитительная речь его («В защиту самого себя по обвинению в магии», обычно именуемая «Апологией»), произнесенная перед проконсулом Африки и впоследствии изданная в расширенном виде, представляет собой чрезвычайно любопытный культурно-исторический документ и дает отличное представление об ораторском и адвокатском искусстве автора.
Философ, софист и маг, Апулей – характерное явление своего времени, которое можно охарактеризовать как эпоху интенсивных духовных поисков, предвещавших появление нового периода в развитии человечества, называемого Средневековьем. Родом Апулей был из Африки, а именно в это время в Египте зарождается и процветает такое мистическое явление, как религия Гермеса Трисмегиста, которое ляжет в основу всей западноевропейской алхимии, а, по мнению В.Л. Рабиновича, именно алхимия является одним из наиболее ярких феноменов всей культуры Средневековья. (Рабинович В.Л. Алхимия как феномен средневековой культуры).
Алхимиками были и архитекторы – вольные каменьщики, создатели «пылающей готики», и святые, Альбер Великий, например, и его ученик святой Фома Аквинский, старец святой Бернар, ставший папой римским и основателем рыцарского ордена Тамплиеров. Список можно было бы продолжить. Знаком ли был Апулей с этим направлением мистицизма? Скорее всего – да. Он странствует по Африке как бродячий философ, а значит можно предположить, что любая новая мысль будет вызывать в нём любопытство. К тому же Апулей сам практикует магию, а магия и герметизм связаны между собой самым тесным образом. Основным трудом Апулея будут считать его знаменитые «Метаморфозы», т. е. «Превращения». А превращение, или оборотничество, по А.Ф. Лосеву, является сутью всякого магизма («Диалектика мифа»). Но вот как это самое превращение воспринимали у представителей герметической школы мистиков?
С богом человек общается путем разума (nus) и мышления (noesis), с миром – посредством чувствования (aisthesis); к богу его ведут посланцы бога, которые либо отождествляются с воплощенными в человеке частями божественного разума («Пемандр»), либо представляются его вестниками; к миру – «карающие демоны», исходящие от мира. Если человек сумел отрешиться от чувствований и отдать себя разуму, то он восходит к «огдоаде», т. е. надпланетной сфере, и воссоединяется с божеством; это его «возрождение». Если же он отдает себя чувствованиям, то его душа остается на земле, переселяясь все в новые человеческие тела и даже звериные. В начале романа Апулей говорит: «К рассказу приступаю, чтобы сплести на милетский манер разные басни». Этим он указывает на близость своего произведения к греческим рассказам Аристида Милетского, переведенным на латинский язык в I в. до н. э. Корнелием Сизенной.
Главный герой романа, от лица которого и ведется рассказ, – юноша Люций, любящий жизнь, ищущий в ней чудесных приключений. В связи с торговыми делами ему пришлось попасть в Фессалию, в город Гипату. Он останавливается у старика Милона, жена которого оказалась волшебницей, способной превратиться в другое существо. Люций хочет на себе испытать эту тайну превращения. Служанка Фотида обещает юноше помочь в этом деле и дать мазь, которой стоит натереться, чтобы превратиться в птицу; но девушка перепутала баночки и дала ему такую мазь, после натирания которой он превратился в осла. В ослином обличье пришлось ему пережить много страданий: его в первую же ночь угнали разбойники, нагрузив награбленным у Милона добром. От разбойников он попадает в деревню, потом его покупают жрецы сирийской богини Кибелы, затем он переходит в руки мельника, потом бедняка-огородника, у которого его силой забирает себе солдат, который скоро продал его двум братьям-рабам.
Люций, хотя и в ослином виде, но сохранил человеческий разум. Он все замечает, все наблюдает. Человеческими повадками осел удивил своих хозяев и их рабовладельца, который и приобретает себе этого удивительного осла. Через некоторое время осла отправляют в Коринф, где он должен в театре перед зрителями продемонстрировать свои человеческие инстинкты. Люций убегает из театра на берег моря. Там во сне он видит египетскую богиню Изиду, которая велит ему утром во время религиозной процессии съесть венок роз из рук жреца. Люций выполняет приказание богини Изиды и становится снова человеком, но уже человеком другим – он ведет воздержанную жизнь, его посвящают в таинства богини Изиды и бога Озириса. Люций в то же время преуспевает и в служебной карьере: он удачно выступает в суде и упрочивает свое материальное положение. Конец романа носит явно автобиографический характер: сам Апулей прошел в Карфагене путь жреца и блестящего судебного ритора. Автор как бы внушает читателям, что если человек ведет скотскую жизнь, то он по существу своему является скотом, и судьба накажет его за это, как наказала героя романа.
Люций и до превращения в осла был, по мнению автора, скотом, хотя и в обличье человека: он развратничал, был полон праздного любопытства. Превратившись в осла, Люций ведет себя, как и раньше; теперь он, по мнению автора, скот и по своей духовной сущности, и скот по внешности. И только лишь после того, как Люций внутренне очищается, он становится по воле богини Изиды человеком, человеком не только по внешнему виду, но и по своей сущности. Теперь его уже не преследует судьба, как раньше, теперь он может спокойно и счастливо жить. Такова религиозно-нравоучительная идея романа. Нравоучительными тенденциями проникнуты и многие вставные новеллы романа. Апулей изображает, как всем городом осуждена мачеха, влюбившаяся в своего пасынка и пытающаяся отравить его, когда он отверг ее любовь.
В X же книге романа изображается женщина-преступница, которая из ревности убивает мужа и свою соперницу, не зная, что та является сестрой мужа, только не признанной деспотом-отцом. Эта преступная женщина, чтобы смыть следы преступления, убивает и врача, который давал ей яд для отравления супруга. Наконец, она убивает и свою дочку, чтобы быть единственной наследницей после смерти мужа. Все преступления этой женщины, в конце концов, раскрываются, и она приговаривается быть брошенной на съедение диким зверям. В романе есть большая вставная новелла, в которой изображается типичная для греческих романов ситуация: прекрасная девушка Харита любит прекрасного юношу Тлеполема и становится его женой, но к молодой женщине пылает страстью юноша Фразилл, который во время охоты убивает Тлеполема. Фразилл пытается склонить Хариту на брак с ним. Молодая женщина делает вид, что согласна, заманивает ненавистного ей юношу к себе в спальню, убивает его, но и сама кончает жизнь самоубийством.
Кроме вставных новелл в роман вплетается большая чудесная сказка об Амуре и Психее. В ней изображен Амур, влюбившийся в смертную девушку, необычайную красавицу – царевну Психею. По приказанию бога Аполлона девушку отводят на вершину горы и оставляют одну. Зефир своим мягким веянием унес ее с обрыва в чудесную долину, во дворец Амура, который и стал ее мужем, но никогда не являлся к ней днем, а только ночью. Он взял слово с Психеи, что она не станет стремиться узнать, кто он такой.
Но Психея нарушила свое слово и за это была наказана. Ей пришлось пережить много горя, мучений, прежде чем она выстрадала себе прощение и стала бессмертной богиней, признанной всеми богами супругой Амура. В сказке чувствуется критическое отношение к богам Олимпа. Зевс изображен добродушным стариком, ярым поклонником женской красоты. Он обещает Амуру устроить его брак с Психеей и добавляет: «Кроме того, в ответ на настоящее благодеяние должен ты, если на земле в настоящее время находится какая-нибудь девица выдающейся красоты, устроить мне ее в виде благодарности». Венера в этой сказке тоже представлена не той богиней, полной красоты и гармонии, как ее изображали в период высокой классики, а злой, завистливой стареющей богиней, которая готова сжить со света неугодную ей сноху Психею.
Церера и Меркурий представлены в сказке робкими небожителями, которые боятся гнева Венеры и исполняют все ее приказания. Но сказка тем и хороша, что в ней боги – как люди, что весь Олимп низведен на землю; хороша она и тем, что утверждает любовь, способную на страдания, на подвиги ради любимого существа. Сказка об Амуре и Психее вдохновила французского писателя Лафонтена создать повесть «Любовь Психеи и Купидона» (1669), в которой он наделил героев греческой сказки чертами французов своего времени, где осудил нравы аристократии и противопоставил им жизнь простых людей на лоне природы. Наш писатель XVIII в. И.Ф. Богданович на основе сюжета сказки Апулея создал шутливую поэму «Душенька».
Он придал своему произведению тон русской сказки: Душенька – царевна, она в сарафане и платке, водит хороводы, играет с девушками в жмурки, спускается в подземный мир за живой и мертвой водой, встречается там со Змеем Горынычем и т. д. Образы Амура и Психеи запечатлены в творчестве таких великих мастеров изобразительного искусства, как Рафаэль, Канова и Торвальдсен. Прекрасные иллюстрации к сказке об Амуре и Психее сделаны Ф.П. Толстым.
Апулей ставил своей задачей «поучать развлекая». Как писатель-моралист он не ориентировался на реалистическое произведение, но все же здесь отразились некоторые стороны современной ему жизни римской сельской бедноты, ее нищета и бесправие. Так, осел попадает в руки огородника, и Апулей с сочувствием изображает его тяжелую жизнь. Бедняк спит в шалаше, «стол у него один и тот же, но очень скудный: старый и невкусный латук, что оставлен был на семена и перерос в виде хвороста, с горьким и пахнущим землею соком». Бесправное положение бедноты очень правдиво показано в сцене встречи огородника с римским легионером. Солдат хотел силой отнять у огородника осла, но бедняк не сдается, он вступает в драку с воином, валит его на землю и уезжает на осле в город. Но солдат при помощи своих товарищей разыскал огородника, посадил его в тюрьму, а осла взял. Апулей показал в романе и бесправное положение мелких землевладельцев.
Он изображает владельца небольшой усадебки, рядом с землей которого расположены латифундии богатого рабовладельца. Этот богач «к скромному своему соседу относился крайне враждебно и разорял его: мелкий скот избивал, стада угонял, травил хлеб еще не созревший. Когда же он лишил его всех достатков, решил и самое землю отобрать, затеяв какую-то пустую тяжбу о межевании». За бедного хуторянина вступились трое юношей, сыновья другого его соседа – землевладельца, но богач-самодур спустил на них свору сторожевых псов. По его приказанию и рабы набросились на юношей. Благородные защитники правды и справедливости погибли в неравной борьбе. Не прошел Апулей и мимо ужасного положения рабов. Так, он показывает рабов, работающих на мельнице.
«Великие боги, что за жалкий люд окружал меня! Кожа у всех была испещрена синими подтеками, исполосованные спины были скорее оттенены, чем прикрыты драными чепраками, у некоторых одежонка до паха не доходила, рубашки у всех дырявые, везде сквозит тело, лбы клейменые, полголовы сбрито, на ногах кольца, лица землистые, веки выедены дымом и горячим паром, все подслеповаты, к тому же на всех мучная пыль, как грязный пепел». Апулей, писатель-моралист, с особым уважением относится к мистическому культу египетских богов Изиды и Озириса, но он же с сарказмом смеется над жрецами сирийской богини Кибелы. Апулей показывает, как они обманывают народ, вытягивая с верующих деньги за «прорицания», как развратничают и воруют.
С осуждением относится Апулей к складывающейся в его время новой религии – христианству. Такое отношение было характерным. Христианство в то время было малочисленным и занимало исторически лишь определённое место среди других религиозных мистерий, например, мистерия Гермеса Трисмегиста или Исиды. Между этими сектами велась отчаянная борьба, и лишь принятие христианства в качестве официальной религии при императоре Константине изменило это положение кардинальным образом. К тому же многими римлянами, не только Апулеем, но и Лукианом, например, раннее христианство с его проповедью равенства людей перед Богом, с его презрением к благам жизни казалось опасным для империи, по этой причине христианам приписывались всякие пороки, особенно разврат и пьянство. Апулей в своем романе дал нам живое описание римской пантомимы – балета.
Роман можно оценивать как своеобразную «энциклопедию жизни римской империи» накануне упадка и разрушения, накануне появления Средневековья. Из этого описания пантомимы можно сделать вывод, что в римском театре на высоком уровне была техника сценического оформления. Прекрасные декорации, роскошные костюмы, фонтаны на сцене, музыка – всё это аксессуары римской сцены. Но идейное содержание театральных зрелищ в Риме первых веков нашей эры было невысоким. В представлениях было много эротики, театр лишь развлекал, а не воспитывал. Здесь невольно возникают ассоциации с сексуальной революцией конца шестидесятых и семидесятых годов прошлого века, а также картин разврата, которыми будет изобиловать частная жизнь людей эпохи Возрождения.
Может быть, действительно мы развиваемся не по вектору и даже не по спирали, а проживаем, как считали древние, так называемый мировой год и затем всё возвращается на круги своя? Во всяком случае, об этом писали такие мыслители, как Дж. Вико, О. Шпенглер и Ф. Ницше. Апулей показывает в своем романе пантомиму-балет «Суд Париса» с танцами трех прекраснейших богинь и их очаровательных нимф и амуров с красавцем Парисом, который, не раздумывая, сразу отдает яблоко Венере, которая обещала ему самую красивую женщину. В связи с этим Апулей шутливо восклицает: «Чего вы дивитесь, безмозглые головы, вы, судейские крючкотворы, вы, чиновные коршуны, что теперь все судьи произносят за деньги продажные решения, когда на начале мира в деле, возникшем между людьми и богами, замешан был подкуп, и посредник, выбранный по советам великого Юпитера, человек деревенский, пастух, прельстившийся на наслаждение, произнес пристрастное решение, обрекая вместе с тем весь свой род на гибель?»
Роман Апулея поражает нас прихотливостью своего стиля. Ведь у него встречаются и реалистическое изображение жизни, и безудержный полет фантазии, насмешка над традиционными богами и мистицизм восточных культов, строгая благочестивая мораль и легкий смех человека, любящего удовольствия жизни. Это отражено и в языке произведения: с одной стороны, в нем фразеология народной латыни, с другой – изысканная цветистая речь блестящего оратора. Апулей мастерски употребляет риторические приемы. Он старается поразить читателя, задеть его эмоционально яркими образами, погружая нас в состояние активного восприятия текста, и это делает его повествование необычайно современным.
Прошло уже две тысячи лет с момента написания романа «Золотой осёл», а кажется, что он вышел из-под пера нашего с вами современника. Вспомним, что своим современником считал Апулея ещё Пушкин, когда в конце восьмой главы «Евгения Онегина» сделал следующее признание:
«В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал,
Читал охотно Апулея,
А Цицерона не читал,
В те дни в таинственных долинах,
Весной, при кликах лебединых,
Близ вод, сиявших в тишине,
Являться муза стала мне».
В этом откровенном признании поэт словно указывает нам на то, что стало первопричиной его творчества. По сути дела, речь здесь идёт о мистерии, о той самой мистерии, в которой и принял участие Луций, герой Апулея. «Являться муза стала мне» – это сказано не случайно. И далее идут следующие строки:
«Моя студенческая келья
Вдруг озарилась…»
Речь здесь явно идёт о преображении, о мистическом свете. Обычный юноша, подросток, любитель срывать цветы удовольствия, вдруг стал поэтом, то есть иным. И опыт Луция и самого Апулея здесь не случаен.
