Народный суверенитет и права человека

Пределы воли большинства в конституционном государстве. В прежней авторитарной трактовке суверенитета эпохи абсолютизма сувереном выступал монарх. В условиях демократии сторонники той же старой силовой трактовки суверенитета провозглашают сувереном (“носителем суверенитета”) народ.

Идея народного суверенитета используется в политических документах в целях создания эффекта “народности” государственной власти, производности государственного суверенитета от народа как некоего сакрального источника власти, в Новое время занявшего место Бога.

Народ обычно представляют как коллективное целое, что очень удобно для того, чтобы преподносить политически оформленную волю политической элиты или части общества как волю этого коллективного целого (“всеобщую волю”).

Так что серьезное восприятие идеологической конструкции “народ — носитель суверенитета” — это шаг назад даже в сравнении с учением марксизма-ленинизма, не говоря уже о том, что эта конструкция, по существу, несовместима с современной теорией конституционализма, ограничения публичной политической власти правами человека.

Понятие суверенитета означает качество верховенства власти; этим качеством обладает государственная власть, и там, где есть государственная власть, возможен только государственный суверенитет.

Если народ — “носитель суверенитета”, то получается, что институциональный элемент государства (организация суверенной власти) и народ суть одно и то же. Либо получается два суверенитета — народный и государственный (или два аспекта суверенитета, который, видимо, обладает идеальным бытием, существует сам по себе — как “эйдос”), что противоречит понятию суверенитета. Так что институциональный элемент государства — организация верховной власти — не допускает иного суверенитета, кроме государственного.

Только в утопии Руссо народ существует как “носитель суверенитета”: когда действует народное собрание, полномочия государственного аппарата приостанавливаются. Такая конструкция отвергает саму постановку вопроса об ограничении верховной политической власти свободой подвластных, т. е. о конституционности власти.

“Народный суверенитет” предполагает верховную (народную) власть, ничем не ограниченную. Здесь свобода индивида, действующего в отношениях гражданского общества, “снимается” свободой политического коллективного целого — народа.

Каждый отдельный гражданин обладает неотъемлемой свободой по отношению к народу как коллективному целому или к большинству, формирующему Политическую волю, и государству (организации суверенной Власти), выражающему эту волю.

В этом отношении права человека и гражданина означают правовую защиту индивида от произвола большинства, от “народного суверенитета”, как и от любого абсолютизма.

В частности, такую защиту призван обеспечивать суд конституционной юрисдикции. Такой суд вправе признавать законы, принятые органами народного представительства, даже квалифицированным большинством, недействительными (утратившими силу). Это оправдано в демократическом правовом государстве тем, что высшей ценностью в этом государстве являются отдельный человек, его права и свободы, а не воля народа — даже если она выражена в законе, принятом путем референдума.