Формы выражения правового нигилизма

Правовой нигилизм многолик, изощрен и коварен. Он способен быстро мимикрировать, видоизменяться, приспосабливаться к обстановке. Существует множество различных форм, сторон, граней его конкретного проявления.

Укажем лишь на некоторые из них, наиболее яркие и очевидные.

Прежде всего это прямые преднамеренные нарушения действующих законов и иных нормативно-правовых актов. Эти нарушения составляют огромный, труднообозримый массив уголовно наказуемых деяний, а также гражданских, административных и дисциплинарных проступков. Злостный, корыстный уголовный криминал – наиболее грубый и опасный вид правового нигилизма, наносящий неисчислимый, не поддающийся точному определению вред обществу – физический, материальный, моральный.

Интересно
В 1998 г. в России было совершено 2,5 млн преступлений, из них 60% – тяжких и особо тяжких; свыше 30 тыс. – умышленных убийств. Плюс полмиллиона нераскрытых дел из прошлых лет. И это только видимая часть айсберга, его верхушка. А сколько скрытых (латентных)? По данным Генпрокуратуры РФ на каждое зарегистрированное преступление приходится несколько незафиксированных. Поэтому общий (реальный) уровень преступности гораздо выше, чем показывает статистика, он приближается к 10 млн преступлений в год.

Криминогенная ситуация в стране оценивается сегодня с помощью таких эпитетов, как разгул, обвал, беспредел. Преступность за последние годы возросла в 8 раз и приобрела мафиозно-организованный характер с преобладанием жестоких насильственных форм. Произошло сращивание ее с коррумпированной частью госаппарата, что, собственно, является определяющим признаком мафии. Появилась «криминальная юстиция».

Законы попираются открыто, цинично и почти безнаказанно. Преступный мир диктует свои условия, ведет наступление на само государство, претендует на власть. Он отслеживает и отчасти контролирует действия правоохранительных органов, использует по отношению к ним методы шантажа, подкупа, угроз, не останавливается перед расправой с законодателями, журналистами, судьями, банкирами, предпринимателями.

Преступность – мощный катализатор правового нигилизма, мрачная зона которого стремительно расширяется, захватывая все новые и новые сферы влияния.

Помимо теневой экономики, которая была и раньше, возникла теневая политика, невидимые кланы и группы давления. Злоумышленники не боятся законов, умело обходят их, используя разного рода правовые «дыры» и «щели». Действуют вполне легально или полулегально. Именно так разбогатели нынешние российские олигархи, которые сами пустили в оборот фразу «меня назначили миллиардером».

Президент РФ в своем третьем ежегодном Послании Федеральному Собранию признает: «Преступный мир, по существу, бросил вызов государству, вступив с ним в открытое единоборство. Появились хорошо организованные преступные сообщества со своими мозговыми центрами, исполнителями, «судами», «силовыми подразделениями».

Эти структуры фактически осуществляют «регулирование» некоторых хозяйственных отношений, даже «защиту» собственников, но уже по своим, криминальным правилам».

Передел собственности, «первоначальное накопление капитала», «черный бизнес», обогащение любой ценой, люмпенизация населения – все это, как правило, происходит вне правового поля. Доля теневого сектора экономики составляет сегодня от 40 до 60%, а в некоторых регионах – до 70%. Он контролирует около 50% частных предприятий, 60% – государственных и до 80% – банков. Девятый вал преступности угрожает захлестнуть все общество, приостановить его демократическое развитие.

Слово «нигилизм» – слишком мягкое для отражения всего происходящего в данной области. Это – некая запредельность, «законы джунглей».

Давно установлены международные преступные связи. По данным Прокуратуры РФ, только в 1998 г. за рубек утекло свыше 9 млрд долларов. Это на много больше, чем правительство «выпрашивает» у МВФ. А за все годы реформ – 350 млрд. Россия превращается в одно из самых криминогенных государств планеты. Беспрецедентно растет так называемая беловоротничковая преступность.

По степени продажности своих чиновников Россия входит в первую десятку наиболее коррумпированных стран мира. Бандократия стремительно врывается в нашу личную и общественную жизнь. Все это создает непосредственную угрозу национальной безопасности страны.

Повсеместное массовое несоблюдение и неисполнение юридических предписаний, когда субъекты (граждане, должностные лица государственные органы, общественные организации) попросту не соотносят свое поведение с требованиями правовых норм, а стремятся жить и действовать по «своим правилам». Неисполняемость же законов – признак бессилия власти. В одном из своих предвыборных выступлений Президент РФ признал, что «сегодня в России царит правовая анархия, законы никто не выполняет».

А в президентском Послании парламенту 1997 г. отмечается: «Абсолютное большинство возникших у нас проблем порождено, с одной стороны, пренебрежительным отношением к правовым нормам, а с другой – неумелыми действиями власти или ее пассивностью». Неподчинение же законам наносит не меньший вред обществу, чем их прямое нарушение.
Международные организации и эксперты оценивают наше законодательство на «четверку», а за его соблюдение, исполнение, претворение в жизнь ставят «единицу». Ниже только нуль. Есть над чем задуматься. Многие федеральные и региональные чиновники или даже целые коллективы, субъекты Федерации отказываются выполнять те или иные законы, так как они, по их мнению, «неправильные». Либо выставляют разные условия, ультиматумы, требования.

Законы легко переступают, блокируют, с ними не считаются, что означает своего рода социальный бойкот, саботаж, обструкцию. Закон для многих стал весьма условным понятием.

Случается, что указы Президента России не признаются или толкуются на свой лад местными властями. Расхожая мысль о том, что законы пишутся для того, чтобы их нарушать, нередко у нас, к сожалению, оправдывается. Некоторые лица и структуры весьма стесненно чувствуют себя в конституционных рамках, они постоянно пытаются выйти из них.

Такое всеобщее непослушание – результат крайне низкого и деформированного правосознания, отсутствия должной правовой культуры, а также следствие общей разболтанности и безответственности. В подобной мутной среде, т.е. в условиях «криминальной демократии», весьма вольготно чувствуют себя всевозможные дельцы, нувориши, не привыкшие жить по закону. Легально и полулегально отмываются «грязные деньги», перераспределяются материальные блага, общество расслаивается на «очень богатых» и «очень бедных».

Немалый вред правопорядку, интересам личности и общества причиняет и обыкновенное воровство – застарелая черта российского национального быта.

На Руси воровали всегда, воруют и сейчас. В наши дни это выражается прежде всего в тащиловке. Ею занимаются не воротилы преступного мира, а так называемые «несуны», «хватуны», любители подбирать то, что плохо лежит. Крадут с полей, дач, огородов, цехов, складов, баз.

Интересно
Известная сентенция «не пойман – не вор» все чаще переиначивается в народе – «не пойман, но вор». Общественная мораль не очень-то и осуждает подобные явления – настолько это укоренилось в психологии многих людей. Мол, обычное дело, человек «умеет жить», государство не обеднеет и т.д. Закон же, будучи не в состоянии эффективно пресечь это массовое зло, практически молчит, хотя Уголовный кодекс предусматривает состав мелкого хищения. На такой «ухоженной» почве нравственно-правовой нигилизм процветает без особых помех.

Еще римские юристы провозгласили: бессмысленны законы в безнравственной стране. Они также утверждали, что бездействующий закон хуже отсутствующего. В России сложилась ситуация, когда игнорирование юридических норм, самой Конституции стало привычкой. Красноярский губернатор А. Лебедь в одном из своих интервью мрачно пошутил: «Собираюсь поставить в крае эксперимент: попробовать жить по закону». Это означает, что сейчас там живут не по закону, а, видимо, по криминальным правилам.

Война законов, издание противоречивых, параллельных или даже взаимоисключающих правовых актов как бы нейтрализуют друг друга, растрачивая бесполезно свою силу. Нередко подзаконные акты становятся «надзаконными». Принимаемые в большом количестве юридические нормы не стыкуются, плохо синхронизированы. В результате возникают острейшие коллизии.

С другой стороны, имеются значительные пласты общественных отношений, не опосредуемых правом, хотя объективно нуждающихся в этом. Дает о себе знать и перенасыщенная регламентация отдельных сторон жизни общества, сохраняющаяся с прежних времен. Все это создает правовой беспорядок, неразбериху, войну законов и властей. Именно поэтому наше общество нередко называют системой, где все можно и в то же время ничего нельзя, где многое делается не благодаря, а вопреки закону. Запутанность же законодательства дает простор для волюнтаристских действий должностных лиц, властных структур.

Существует мнение, что война законов ушла в прошлое, что она велась, когда был союзный центр. Это не совсем так. Война законов не прекратилась, а видоизменилась. Конечно, накал ее спал, особенно в смысле риторики, эмоций, но она продолжается. Теперь эта война идет в рамках России между законами, указами, судебными решениями, правительственными постановлениями, а также между федеральными и региональными актами.

В президентском Послании Федеральному Собранию 1999 г. указывается: «Необходимо как можно быстрее законодательно закрепить систему инструментов федерального контроля за законностью нормативных актов субъектов Федерации, предусматривающую, в частности, введение федерального Регистра правовых актов субъектов Федерации и установление санкций за умышленное неподчинение должностных лиц правовым актам федеральных органов власти.

Требуется в короткие сроки разработать механизм реализации решений Конституционного Суда о признании неконституционными нормативно-правовых актов субъектов Федерации, противоречащих федеральному законодательству. Процедуры федерального принуждения могут быть также использованы в отношении органов государственной власти субъектов Федерации, нарушающих федеральные законы и судебные решения. Государственный контроль, федеральное принуждение на законной основе – обязательный элемент любой жизнеспособной федерации».

Известно, что некоторые республики в составе РФ провозгласили приоритет своих законов над общероссийскими. А ведь именно с этого началась в начале 90-х годов война законов в СССР, послужившая одной из причин его распада. Сегодня мы имеем «второе издание» этой войны, но уже между новым центром и новыми его субъектами. Кстати, ни в одной стране мира с федеративным устройством региональные законы не имеют превосходства над федеральными В противном случае был бы налицо государственный нигилизм.

Особенно тяжёлые бои (в буквальном и переносном смысле) развернулись в сентябре – октябре 1993 г. Между актами бывшего Верховного Совета и Президентскими указами. В тот момент беспрецедентная война законов и властей достигла своего апогея и существенно изменила морально-психологический климат в стране. Это был «верхнеэшелонный» правовойнигилизм в его предельно острой, драматичной форме, приведший к кровопролитию и жертвам. Ничего подобного современная история не знает, аналогов нет.

По мнению Многих политологов и юристов (наших и зарубежных), известный Указ Президента РФ № 1400 От 21 сентября 1993 г. и последовавшие за ним событий явились государственным переворотом, поскольку они привели к упразднению законно избранных органов власти и к смене общественно-политического строя, который затем был легализован выборами и принятием новой Конституции Объективности ради надо заметить, что в названных выше событиях правовой нигилизм проявили конфликтующие стороны, только в разной степени и в разных целях.

Некоторым трагическим повторением происшедшего можно считать способ разрешения чеченского кризиса. В этой связи весьма актуально звучат сегодня слова В.С. Соловьева, который предупреждал-«Если Россия не откажется от права силы и не поверит в силу права, если она не возжелает искренне и крепко духовной свободы и истины, она никогда не сможет иметь прочного успеха ни в каких делах, ни внешних, ни внутренних». Ставка на силу не решает проблем, а загоняет их вглубь.

Но существует не только война законов, но и война с законом. Последняя принимает самые различные формы. А. Чубайс, будучи в свое время первым вице-премьером, заявил однажды в Госдуме- какие бы законы вы тут ни принимали, мы все равно будем делать так, как считаем нужным. Помимо двойного вето, воздвигнутого Конституцией на пути закона, он нередко подменяется, сводится на нет указами, инструкциями и другими подзаконными актами, изменяется или дополняется чиновникам»,

Есть и третье вето (предварительное) – это когда правительство в своем заключении накладывает табу на тот или иной проект из-за отсутствия средств для его реализации.

А поскольку практически любой закон требует определенных затрат для своего осуществления, то при желании исполнительная власть может всегда остановить любой неугодный закон. Но главное – это коллизии между законами и указами

К сожалению, Конституция РФ четко не разграничивает предметы. законотворчества и «указотворчества», не оговаривает твердо и однозначно, что законы обладают высшей юридической слой, по сравнению со всеми иными нормативными актами, в том числе и указами, хотя этот основополагающий принцип является общепризнанным во всем мировом опыте.

В ней лишь глухо говорится о том, что «указы и распоряжения Президента не могут противоречить Конституции Российской федерации» (ст. 90), что «Конституции РФ и федеральные закону имеют верховенство на всей территории Российской Федерации» (ч. .ст, 4), чем подчеркивается главным образом пространственный момент. Между тем в правовом государстве закон должен иметь резусловный неоспоримый приоритет.

Спикер Госдумы Г.Н. Селезнев в своей книге «Вся власть – закону» пишет о негодной практике подмены законов указами, о параллелизме между этими актами, подчеркивает, что «россиянам, в том числе высокопоставленным, необходимо пересмотреть свое отношение к закону и преодолеть правовой нигилизм».

Война законов и властей – абсурдная и наиболее разрушительная форма правового нигилизма. Пагубность ее была убедительно продемонстрирована всей российской практикой последних лет. Общая картина усугубляется еще и тем, что кроме войны юридической в стране идет множество других войн (парламентов, президентов, бюджетов суверенитетов, компетенции, юрисдикции, телерадиоэфиров, политаческих деятелей и даже… компроматов) .

Что касается компроматов, то война между ними приняла в последнее время особенно неприглядный и безнравственный характер Соответственно много и разных беспределов – ценовой, налоговый, криминальный, информационный, спекулятивный, инфляционный и т д В этих условиях ни один, Даже самый демократический, институт не в состоянии нормально работать.

Подмена законности политической, идеологической или прагматической целесообразностью, выходы различных официальных должностных лиц и органов, общественных групп и сил на неправовое поле деятельности, стремление реализовать свои интересы вне рамок Конституции или в «разреженном правовом пространстве» – вот приметы нынешней политической жизни в России.

При этом целесообразность может выступать под разным «соусом» – в виде государственной, партийной, местной, региональной, практической и даже личной. В любом случае закон отодвигается в сторону. Раз необходимо что-то сделать, а закон мешает, появляется тот или иной вид целесообразности. Законность нередко противопоставляется и так называемому здравому смыслу, от которого один шаг до произвола и самоуправства, или просто «правовой самодеятельности».

На данную форму правового нигилизма как весьма вредную и опасную указывают официальные лидеры. Президент РФ: «Нередко федеральными и региональными органами власти, отдельными должностными лицами делаются попытки обойти нормы Конституции и законов в угоду сиюминутной целесообразности и конъюнктуре». Установка на то, что «ради дела» или «здравого смысла» можно поступиться законом, владеет умами многих чиновников высокого ранга. Это касается и самого Президента.

Интересно
Например, по мнению. В.О. Лучина, «глава государства присвоил . себе дискреционную власть, основанную на преобладании целесообразности над законностью». Дискреционностъ в переводе с латинского – «благоусмотрение», «воля победителя». В таких случаях обычно торжествует не сила права, а право силы. Так оно и произошло после «победы» одной из сторон в событиях осени 1993 г. В дальнейшем многое делалось, исходя из целесообразности. Данная форма правового нигилизма особенно опасна и нетерпима.

Это напоминает злополучную «революционную» или «классовую» законность. Наряду с «телефонным» и «мегафонным» правом нередко действует «право сильного», «захватное» или «явочное». Между тем попытки утвердить демократию вне законности порочны в своей основе. В прессе и специальной литературе не раз подчеркивалось: даже самый плохой закон лучше самой благой целесообразности, поскольку последняя не имеет границ. В принципе недопустимо, чтобы политическая логика брала верх над юридической.

Узнай цену консультации

"Да забей ты на эти дипломы и экзамены!” (дворник Кузьмич)