Система советского и современного российского финансового права: опыт сравнительного анализа

Вопрос о предмете и системе финансового права не теряет своей актуальности и значимости в современной науке финансового права. Есть определенные поползновения к сложившейся еще в советское время системе отраслевого деления права.

С другой стороны с развитием и усложнением общественных отношений происходят изменения и в структуре отраслей права, некоторые подотрасли в силу расширения их правовой базы и предмета правового регулирования, претендуют в ранг основных отраслей права.

Критические замечания, высказываемые в отношении видоизмененной системы права, которая по форме и структуре остается советской, на наш взгляд, не всегда объективны. Содержательно все отрасли права, признаваемые сейчас как основные отрасли права или отрасли права второго ряда кардинально отличаются в силу известных причин — социально-экономических, политических и т.д.

Ломать сложившуюся систему постсоветского права не придумав иных критерий его формирования, не выработав концепции новой системы российского права, представляется преждевременно. Применительно к финансовому праву даже высказываются сомнения относительно его системности.

Известный ученый — правовед Ю.А.Тихомиров считает, что финансовое право «…пока развито довольно плохо». По его мнению «…не вполне ясны его подотрасли и основные институты », он же замечает, что «…Налоговый кодекс …сделан не вполне корректно по форме, а подотрасль не вполне сформировалась».

Не соглашаясь с автором в деталях, нельзя не принять его оценки некоторой внутренней противоречивости в построении системы финансового права как отрасли права, в вольных интерпретациях некоторыми исследователями сути финансовых отношений, установление и отнесение их к финансово-правовым.

Законодательство, регулирующее финансовые отношения мобильно и подвержено регулярным изменениям, активно развивается судебная доктрина, а научная доктрина просто не поспевает за этими изменениями, систематизация новых знаний происходит с большим опозданием, а иногда продвигается в ошибочном направлении.

Несмотря на новые правовые, политические, экономические реалии, не бесполезным будет обращение к науке финансового права советского периода. Наука советского финансового права прошла самостоятельный путь по формированию концепции о предмете и системе финансового права.

Советская академическая юридическая наука обратилась к теоретической разработке вопроса о предмете социалистического права в конце 30-х — начале 40-х гг. прошлого века. Интерес к этой теме был вызван становлением в структуре системы советского права самостоятельных отраслей социалистического права.

Одной из ключевых проблем финансово-правовой науки на всем протяжении ее развития был вопрос о предмете и системе финансового права. На протяжении советского периода истории финансового права дискуссия о предмете и методе приобретала порой драматическое звучание: со всей остротой вставал вопрос о правомерности самого существования финансового права, денежное хозяйство признавалось пережитком старого строя, с которым вот-вот будет покончено. В таких непростых исторических обстоятельствах наука финансового права переживала и периоды невиданного творческого подъема, и страшные годы, когда она находилась под строгим запретом.

Дискуссии о предмете и системе финансового права в советский период накладывались на общетеоретические дискуссии о предмете и системе советского социалистического права, которые активизировались в 1930– 1940-е гг. в связи с поисками оптимального отраслевого деления «права новой формации».

В теоретической дискуссии, ознаменовавшей становление концепции системы советского права и выделение в ее структуре самостоятельных отраслей социалистического права, наметилось два основных направления по вопросу сущностных критериев построения системы советского социалистического права.

Представители одного направления исходили из того, что советское социалистическое право в целом, имея предметом своего регулятивного воздействия общественные отношения, которые возникают, изменяются и прекращаются под воздействием правовых норм практически во всех областях жизни общества и государства, дифференцируется на отдельные отрасли права соответственно определенному кругу общественных отношений.

Представители другого направления, которое в тот период не получило еще завершенного доктринального оформления, обосновывали отраслевое деление советского права в соответствии с критериями метода или формы правового регулирования.

Одним из основных результатов этой дискуссии стал вывод о том, что построить систему советского социалистического права, определив входящие в нее отрасли, можно исключительно по предмету правового регулирования, т. е. по группе общественных отношений, которая регулируется правом.

«Предмет правового регулирования, — писал М.А. Аржанов, — это не предмет в смысле вещи, или личности человека, или действия, это отношения людей по поводу вещей, лиц и действий».

Метод правового регулирования, под которым в то время понимались «либо особенность нормы (например, автономия или гетерономия воли участников правоотношений), либо особенность способа правовой защиты данной нормы (административный акт, или уголовный или гражданский иск, или арбитраж и т. д.)», не мог быть взят за основу дифференциации системы советского права на отрасли в силу того, что он сам определялся в зависимости от предмета.

В своей статье «Предмет и метод правового регулирования в связи с вопросом о системе советского права» М.А. Аржанов приходит к следующему выводу: «Если метод регулирования определяется предметом, то правовой материал следует классифицировать по предмету, ибо, определив предмет, мы тем самым получаем также возможность понять сущность методов регулирования данной отрасли права». Исходя из сказанного, он заключает: «систематизацию права по предмету, а не по методу, мы считаем единственно целесообразной, возможной и необходимой».

Общетеоретическая дискуссия по вопросам систематизации советского права привела к активизации теоретических исследований и в области финансового права. Разрабатывались вопросы, связанные с определением предмета и системы советского финансового права, его места среди других отраслей советского права и др.

Исследования тех лет по проблематике общей части финансового права представляют собой ценнейший научный материал, не утративший и по сей день своей актуальности, несмотря на то, что они пропитаны идеологией. Однако, по нашему мнению, внешняя идеологизация разработок советского периода по финансово-правовой проблематике нисколько не умаляет их научную содержательность и профессионализм. Следует принять в расчет, что без соответствующей «идеологической атрибутики» невозможно было не то что издать монографию или учебник, не было никаких шансов опубликовать даже небольшую научную статью.

Кроме того, некоторые авторы могли совершенно искренне придерживаться заявленных идеологических позиций, всячески демонстрируя верность им, особенно при противопоставлении советской и буржуазной науки. Так, например, по мнению Е.А.

Ровинского, буржуазная наука права и финансов оказалась не в состоянии научно познать область регулирования действующего позитивного финансового права. Это обстоятельство было связано, по его мнению, с тем, что буржуазная наука сознательно использовала буржуазную методологию, создавая различные юридические «надклассовые» конструкции в области государственных финансов.

К ним Е.А. Ровинский относил, например, всеобщие принципы «равенства» и «справедливости», нацеленные на то, чтобы доказать «прогрессивное значение финансовоправовых отношений в эпоху капитализма». По мнению автора, данные принципы усиленно подводились под эти отношения, при этом игнорировался классовый характер финансового права.

Похожей позиции придерживалась и Р.О. Халфина, которая полагала, что буржуазная наука права не осуществляла теоретическую разработку вопросов финансового права, а преследовала лишь цель замаскировать эксплуататорскую сущность буржуазного финансового права.

В буржуазных странах, считала она, правовой анализ финансовых отношений подменялся технико-экономическим, а само финансовое право не рассматривалось в качестве самостоятельной отрасли права — оно либо включалось в государственное или административное право, в силу чего совершенно исчезала специфика финансово-правовых отношений, либо рассматривалось как вспомогательная дисциплина науки о финансах.

Следует заметить, что подобный нигилизм в отношении существования финансового права в качестве самостоятельной отрасли на протяжении ряда лет культивировался и в отношении советского финансового права. Так, Е.А. Ровинский в своей статье «Предмет советского финансового права», отрицательно высказывался об ученых, развивавших «теорийки» об отмирании права в СССР и ненужности финансового права. Именно такие идеологические установки и стали одной из причин отсутствия в тот период фундаментальных научных работ по вопросам теории советского финансового права.

Отстаивая право данной юридической науки на существование, советские исследователи отмечали, что финансовое право, несмотря на нигилистическое отношение к нему, в течение первых десятилетий существования советского государства объективно способствовало осуществлению «стоящих перед ним задач в области укрепления советской власти, усиления обороноспособности, развития производительных сил страны и культурного строительства».

В споре о том, быть или не быть финансовому праву, при социализме не последнюю роль сыграло теоретическое положение об особой роли финансового права, которую оно играло в механизме реализации советским государством его основных функций (оборона страны, хозяйственно-организаторская и культурно-воспитательная функции, функция охраны социалистической собственности и т. д.).

Это положение послужило важным теоретическим импульсом для формирования финансового права в качестве самостоятельной отрасли советской юридической науки.
Другой причиной, побудившей к активизации теоретических исследований в области финансового права, стала назревшая к тому времени необходимость критически проанализировать существовавшие нормы законодательства, которыми регулировалась финансовая деятельность «социалистического государства рабочих и крестьян», на предмет их соответствия положениям Конституции СССР 1936 г.

Перед наукой финансового права ставилась задача дать обоснованную оценку формировавшемуся советскому финансовому законодательству, его способности отвечать «объективным требованиям действительности» и тем «отношениям, которые сложились в сфере государственных финансов СССР под влиянием победы социализма и коренных изменений, происшедших в связи с этим в экономической и классовой структуре советского общества».

С помощью финансово-правовой науки предполагалось также совершенствовать уровень профессионализма и компетентности кадрового состава разросшегося за годы существования советской власти финансово-кредитного аппарата, сотрудники которого были призваны «осуществлять на практике финансовую политику… партии и правительства, имея при этом постоянные отношения и связи со всеми отраслями народного хозяйства», «государственными учреждениями, предприятиями и организациями социалистического хозяйства и гражданами СССР».

Эта задача науки советского финансового права была продиктована объективными потребностями, поскольку многие работники советского финансовокредитного аппарата, сталкиваясь на практике с необходимостью применения финансово-правовых норм, обнаруживали недостаточную юридическую подготовленность, а порой и просто юридическую неграмотность. Такое положение квалифицировалось как недопустимое, так как оно препятствовало «полному внедрению социалистической законности» в этой сфере отношений.

Формирование советской финансово-правовой науки и место, занятое ею в системе науки советского социалистического права, напрямую связаны с генезисом и развитием финансового права как отрасли советского законодательства, которая, регулируя финансовую деятельность советского государства, по мнению Р.О. Халфиной, являлась «частью советского государственного права и советского административного права, выделившейся в самостоятельную отрасль права в связи со спецификой объекта правового регулирования и его общественным значением».

Научная дискуссия по вопросам систематизации советского права привела к активизации теоретических исследований в сфере советского финансового права, в которых проявились относительно новые подходы к определению понятия советского финансового права, его предмета и системы.

В этот период развития науки советского финансового права был опубликован ряд работ, в которых излагались результаты исследований, являющиеся основополагающими для становления и последующего развития указанной отрасли знаний.

Е.А. Ровинский одним из первых в теории советского финансового права обратился к исследованию вопросов предмета и системы финансового права. Через понятие «государственные финансы» ученый выявил круг общественных отношений, регулируемых финансовым правом.

По мнению Е.А. Ровинского, государственные финансы представляют собой процесс плановой аккумуляции и планового распределения денежных средств, осуществляемый при помощи финансовой системы социалистического государства.

Заложив в понятие «государственные финансы» отличительные черты определенной совокупности общественных отношений, представляющих собой процесс деятельности государства по плановой аккумуляции и плановому распределению денежных средств, Е.А. Ровинский установил стержневой критерий, на основе которого юридические нормы составляют советское финансовое право как самостоятельную отрасль социалистического права.

Критерием отнесения той или иной юридической нормы к финансовому праву служил, по его мнению, принцип установления государством круга или совокупности таких юридических норм, которые обеспечивают осуществление процесса плановой аккумуляции и планового распределения денежных средств при помощи финансовой системы социалистического государства.

Е.А. Ровинский одним из первых дал авторское определение финансового права как отрасли права. Схожее определение советского финансового права содержалось и в учебнике финансового права для юридических вузов, изданном ВИЮН в 1940 году, правда, с незначительными редакционными различиями в формулировках.

Принципиальное отличие от рассмотренных выше дефиниций советского финансового права содержалось в тезисах, которые были изданы Институтом права Академии наук СССР в 1941 году. Согласно этому определению, финансовое право СССР «есть отрасль советского права, регулирующая отношения в области аккумуляции и распределения денежных ресурсов государством посредством специально предназначенной для этой цели системы органов (финансовая система)».

В этом определении понятие «советское финансовое право», также строилось на основе сущностного критерия — «отношения в области аккумуляции и распределения денежных ресурсов», в соответствии с которым юридические нормы причисляются к предмету регулирования советского финансового права.

Целесообразность существования дополнительного признака, который отсутствовал и в определении советского финансового права, сформулированном Е.А. Ровинским, и в определении, содержавшемся в учебнике «Финансовое право» для юридических вузов, изданном ВИЮН в 1940 г., а именно, то, что отношения в области аккумуляции и распределения денежных ресурсов государством осуществляются посредством специально предназначенной для этой цели системы органов (финансовая система) была поставлена под сомнение в последующих теоретических исследованиях в области определения понятия советского финансового права как самостоятельной отрасли социалистического права.

В частности, Р.О. Халфина высказала обоснованные возражения против ограничения, введенного дополнительным критерием — указанием на группу специальной системы органов государства, осуществляющих деятельность в кругу отношений, складывающихся в области аккумуляции и распределения денежных ресурсов, выделенных по признаку предмета правового регулирования, то есть по их материальному содержанию.

Наличие данного ограничительного критерия в определении советского финансового права, с точки зрения Р.О. Халфиной, «вырывает из комплекса отношений, объединенных общностью содержания, предопределяющей и известную общность в методе их регулирования, группу отношений по более узкому частному признаку».

По мнению Р.О. Халфиной, если принять обоснованность существования данного ограничительного критерия, то из сферы действия финансового права должны быть исключены юридические нормы, определяющие характер финансовой деятельности и финансово-правовых отношений.

При существовании такой формулировки из юридических норм, составляющих отрасль советского финансового права, «выпадают» нормы, характеризующие компетенцию органов власти и органов государственного управления (кроме органов единой финансовой системы) в вопросах финансов.

Р.О. Халфина предложила отказаться от имеющегося в определении советского финансового права дополнительного критерия в виде ограничения сферы финансового права деятельностью по аккумуляции и расходованию денежных средств, которая осуществляется государством только через органы единой финансовой системы.

По ее мнению, к области финансового права должны быть отнесены все юридические нормы, регулирующие финансовую деятельность советского государства, независимо от того, какие конкретно органы эту деятельность осуществляют. Дальнейшая разработка сущностного критерия, на основе которого определялось понятие советского финансового права, было продолжено советскими учеными, осуществлявшими исследовательскую деятельность в сфере науки советского финансового права в послевоенный период развития советского государства.

Профессор Н.Н. Ровинский в своей статье «О финансовом праве» утверждал, что общим критерием для отнесения отдельных юридических норм к финансовому праву является их непосредственная связь с регулированием отношений, возникающих в процессе аккумуляции государством необходимых для осуществления его функций денежных ресурсов и планового распределения и использования этих ресурсов.

Как видно из данного утверждения, критерий отнесения юридических норм к предмету правового регулирования финансового права, установленный Е.А. Ровинским («отношения в области плановой аккумуляции и планового распределения государственных денежных средств») расширился, так как в нем появилось упоминание об «использовании аккумулируемых денежных средств» на осуществление основных функций социалистического государства.

Трудно не согласиться с утверждением Р.О. Халфиной, что такое определение предмета советского финансового права не содержит ни существенных признаков, которое отличает его от сходных, но не однородных явлений, ни общих признаков, объединяющих все виды данного явления.

Вместо этого в указанном определении приводится далеко не полный и не точный перечень отдельных видов финансовой деятельности государства, который, естественно, не может заменить определения предмета финансового права как социалистической отрасли права.

По мнению Р.О. Халфиной, в данном определении советского финансового права не упомянуты «государственные расходы, представляющие собой один из важнейших разделов финансового права, не указаны пошлины и сборы». В то же время авторы учебника «Финансовое право» (Учебник для юридических институтов / отв. ред. Н.Н. Ровинский. М., 1946) без всяких оговорок причисляют к финансовому праву также отношения, возникающие в области сберегательного дела, государственного страхования, государственного социального страхования, краткосрочного кредита и расчетов.

По меткому замечанию Р.О. Халфиной, отношения между страховыми органами и страхователями, между сберегательными кассами и вкладчиками, кредитнорасчетные отношения социалистических организаций в основном относятся к области гражданского права, а отношения по государственному социальному страхованию — к области трудового права.

К финансовому праву может быть отнесена лишь некоторая часть этих отношений, выделяемая по специальному признаку (сущностному критерию) — предмету правового регулирования. В результате Р.О. Халфина пришла к выводу о том, что определение понятия советского финансового права, сформулированное Н.Н. Ровинским в учебнике финансового права для юридических институтов, является не совсем удачным, а «безоговорочное включение всех отношений в указанных выше областях в сферу финансового права является грубейшим нарушением основ общепринятой системы советского социалистического права».

В свою очередь, определение понятия советского финансового права как отрасли социалистического права, которое в начале 50-х гг. прошлого столетия предложила Р.О. Халфина, было схоже по основному содержанию (предмету правового регулирования) с определением Е.А. Ровинского, а также с определением из учебника финансового права для юридических вузов, изданного ВИЮН в 1940 г.

Однако, помимо конечного результата, на достижение которого было «направлено все социалистическое право, — закрепление и развитие отношений и порядков, угодных и выгодных трудящимся, направленных на достижение великой цели построения коммунизма», Р.О. Халфина посчитала необходимым дополнить определение советского финансового права указанием на конкретную цель, которую преследует государство, осуществляя финансовую деятельность, а именно: «создание материальных условий, накопление необходимых денежных средств для выполнения государством его основных функций».

Таким образом, формулировка понятия советского финансового права, предложенная Р.О. Халфиной, имела следующее содержание: «Советское финансовое право есть отрасль советского социалистического права, регулирующая отношения, возникающие в процессе плановой аккумуляции и распределения денежных средств государством с целью создания материальных условий для выполнения его основных функций, направленных на построение коммунизма».

В 60-е–80-е гг. прошлого века были продолжены теоретические исследования по проблеме предмета правового регулирования — первого и основного критерия при выделении групп юридических норм в самостоятельную отрасль советского финансового права, позволяющего отграничить ее от смежных отраслей права (государственного, административного, гражданского и др.), а также о методе правового регулирования как дополнительном критерии такой самостоятельности. Основные результаты этих исследований были изложены в ряде монографий и учебной литературе.

В монографии «Основные вопросы теории советского финансового права» Е.А. Ровинский определил советское финансовое право как «совокупность норм, регулирующих отношения в области финансовой деятельности государства в целях обеспечения выполнения его задач и функций, направленных на построение коммунизма в СССР».

При этом под финансовой деятельностью Е.А. Ровинский понимал правомерные действия органов государства, направленные на мобилизацию, распределение и использование Советским государством денежных средств, составляющих часть национального дохода СССР и образующих общегосударственный фонд, необходимый для осуществления функций социалистического государства в период построения коммунистического общества.

По мнению Е.А. Ровинского, предметом регулирования финансового права «является не сама финансовая деятельность, а те отношения, которые возникают в процессе ее осуществления». Данное положение утвердилось в науке финансового права и впоследствии было развито учеными, которые признали эти общественные отношения финансовыми, причем обладающими рядом особенностей.

Таким образом, по общему мнению, которое сформировалось в научной среде к середине 80-х гг. прошлого столетия, в качестве предмета советского финансового права рассматривались общественные отношения, осуществляемые Советским государством в процессе планового собирания, распределения и использования централизованных и децентрализованных фондов денежных средств, необходимых для осуществления его задач и функций в данный период развития.

При этом для выделения групп правовых норм в самостоятельную отрасль социалистического права требовалось наличие предмета правового регулирования (той или иной совокупности общественных отношений), который является основным критерием, а также метода правового регулирования (совокупности юридических приемов (способов) воздействия на общественные отношения), который служил дополнительным критерием такой самостоятельности. С помощью метода достигается оптимальное решение задач правового регулирования определенной группы общественных отношений.

Система советского финансового права, предложенная Н.Н. Ровинским в учебнике «Финансовое право» для юридических вузов (1946 г.), по мнению Р.О. Халфиной, также не удовлетворяет правовым принципам построения, и представляет собой, скорее, «перечень основных разделов науки о финансах, который … ни в какой мере не может заменить научно обоснованной системы отрасли права».

Наиболее теоретически разработанным на тот период развития науки советского финансового права являлось построение системы советского финансового права, предложенное Р.О. Халфиной, которая писала уже не о нормах, регулирующих группы отношений, а об определенных разделах и правовых институтах, свойственных этой отрасли социалистического права.

По ее мнению, система советского финансового права должна строиться на сочетании юридических и экономических критериев. Для установления объективной системы советского финансового права необходимо учитывать экономические особенности отдельных групп общественных отношений. Однако критерии экономического содержания норм и отношений не должны быть единственными, и при решении этого вопроса также необходимо учитывать юридические особенности и правовые принципы этой отрасли права.

Исходя из сочетания экономических и юридических критериев построения системы советского финансового права, Р.О. Халфина впервые выделила в ее структуре общую (состоящую из разделов) и специальную (состоящую из институтов) части.

В общую часть советского финансового права, по мнению Р.О. Халфиной, входят следующие разделы:

  • источники советского финансового права;
  • основные принципы советского финансового права;
  • органы, осуществляющие финансовую деятельность;
  • финансовые акты;
  • финансовые правоотношения;
  • финансовый контроль;
  • обеспечение соблюдения законности в советском финансовом праве.

Устанавливая такое расположение разделов общей части советского финансового права, Р.О. Халфина основывалась, прежде всего, на анализе правовых элементов финансовых отношений. «Такой принцип построения общей части представляется наиболее целесообразным, так как, учитывая значение экономического содержания финансово-правовых норм, он выдвигает на первый план юридические особенности и правовые элементы финансовых правоотношений, что соответствует специфике финансового права как отрасли советского социалистического права».

Специальная часть советского финансового права, по мнению Р.О. Халфиной, должна включать в себя группы правоотношений и институтов, в основу построения которых положено экономическое содержание, определяющее и их правовую форму. «При характеристике отдельных институтов советского финансового права и их научной классификации экономическое содержание институтов выступает на первый план и определяет их правовые особенности».

В связи с этим Р.О. Халфина предложила следующую структуру системы специальной части советского финансового права:

  • бюджетное право;
  • налоги и сборы;
  • пошлины;
  • доходы с государственных имуществ;
  • организация кредита;
  • денежная система;
  • финансирование народного хозяйства, культуры, управления и обороны.

Таким образом, основным результатом дискуссий о системе финансового права как самостоятельной отрасли советского социалистического права, имевших место в 1940-е — 1950-е гг. XX в., стало выделение сущностного критерия — предмета правового регулирования, на основе которого осуществлялась систематизация юридических норм, образующих определенные группы правовых образований, входящих в структуру системы отрасли финансового права.

Позиция Р.О. Халфиной относительно теоретической разработки построения системы советского финансового права с выделением в ее структуре общей части, при построении которой используются правовые критерии, и специальной части (в дальнейшем именуемой в науке особенной частью), при формировании которой используются критерии экономического содержания норм и правоотношений с учетом их юридической специфики, впоследствии была воспринята и развита наукой советского финансового права.

В 1970-е гг. появлялись и другие интересные работы по вопросам предмета и системы финансового права. Одна из них — статья Т.С. Ермаковой в журнале «Правоведение» — была специально посвящена исследованию системы финансового права.

При построении системы финансового права она отказалась от общепринятого деления на общую и особенную части, предложив совершенно иной подход: исходить не столько из юридических критериев, сколько из сущности самих финансовых отношений и соответственно звеньев системы финансов.

Разработанная ею система советского финансового права состояла из нескольких подразделений (подсистем), расположенных на различных уровнях, выделение которых было обусловлено социально-экономической спецификой каждого звена финансовой системы, его особой ролью в процессе общественного воспроизводства, а также способом образования и расходования денежных фондов.

Справедливо полагая, что финансовое право представляет собой полисистемное образование, состоящее из таких подразделений, как подотрасли, правовые институты, субинституты, Т.С. Ермакова предложила выделить в системе советского финансового права три правовые подотрасли, которые включали бы ряд правовых институтов и субинститутов.

Эти подотрасли представляли собой:

  • систему норм, регулирующих отношения в области финансов предприятий и отраслей хозяйства;
  • систему норм, регулирующих общегосударственные финансы;
  • систему норм, регулирующих отношения в области кредита.

В работе посвященной финансовым правоотношениям Т.С. Ермакова обращается к актуальным вопросам отраслевых особенностей советского финансового права. Она дает оригинальные характеристики предмету отрасли, в некотором случае противоречащие ее же суждениям относительно системности права. Т.С. Ермакова не соглашается с позицией ученых утверждавших, что финансовое право — это комплексная отрасль права.

Соглашаясь с доводами оппонентов, что финансовое право регулирует, в частности, отношения в области финансирования народного хозяйства, кредитные отношения, которые являются, по ее мнению, сложной комплексной системой денежных отношений и регулируются также нормами гражданского права.

Однако, как отмечала Т.С. Ермакова данное явление не определяет финансовое право как комплексную отрасль, ибо не нарушает его предметного единства. Т.С. Ермакова не разделяла позицию существования в системе права «… многочисленных видов отраслей, в том числе основных, неосновных, комплексных и иных возможных разновидностей, так как установление предмета правового регулирования позволяет выделить группы норм в отрасли, существующие в системе права самостоятельно».

Предложенный Т.С. Ермаковой вариант построения системы финансового права не прижился в финансово-правовой науке, также как не получила поддержки и развития ее точка зрения относительно «групп в отрасли, существующие в системе права самостоятельно».

В 1960-е–1980-е гг. прошлого века были продолжены теоретические исследования по некоторым проблемам построения системы советского финансового права. В целом в монографических исследованиях и учебной литературе утвердилось мнение о финансовом праве как о самостоятельной отрасли советского права, представляющей собой системное образование, состоящее из общей и особенной частей. Каждая из частей, в свою очередь, содержит группы юридических норм, представляющих собой определенные правовые образования, которые отличаются тем или иным объемом предмета финансово-правового регулирования.

Среди советских ученых долгое время не было единого мнения относительно того, как именовать данные правовые образования. Связано это было, по высказыванию С.Д. Цыпкина, с «недостаточностью разработанного общей теорией права традиционного деления отрасли права на нормы и институты», в результате чего стали употребляться для обозначения одной и той же группы норм такие понятия, как «крупный институт», «подраздел права», «раздел права», «подотрасль права».

Постепенно начали приходить к единообразию понятийного аппарата. Рассуждая о структуре особенной части финансового права, Е.А. Ровинский пришел к следующему выводу: «…следует признать, что на современном этапе назрела практическая потребность дополнить традиционную триаду — отрасль, институт, норма — введением подотрасли как совокупности определенных институтов».

За введение в финансово-правовую доктрину понятия «раздел (подотрасль) права» выступал и М.И. Пискотин. По его мнению, термином «институт» должна охватываться небольшая группа норм, регулирующих однородные отношения, обладающих определенной спецификой и составляющих устойчивое единство, а такие подразделения, как бюджетное, налоговое право, лучше было бы именовать разделами или подотраслями.

При этом М.И. Пискотин доказал, что для того, чтобы называться подотраслью права, та или иная совокупность правовых норм должна обладать рядом качеств, среди которых он определил особую роль «специфичности», позволяющей выделить конкретную группу норм из общей их массы, присущей данной отрасли права и одновременно придающей им определенное устойчивое внутреннее единство.

В силу этого устойчивого единства они не выделяются в самостоятельную отрасль права, так как имеют больше общего, чем специфического в отношении других норм, входящих в эту отрасль права. Например, по мнению М.И. Пискотина, бюджетное право составляют нормы, регулирующие специфическую область отношений, складывающихся в процессе финансовой деятельности государства, а именно отношения, связанные с образованием и использованием общегосударственного фонда денежных средств, каким является бюджет.

Таким образом, подотрасль финансового права представлялась как определенная совокупность финансовоправовых институтов, в которых были сгруппированы юридические нормы, регулирующие определенные сегменты специфических финансовых отношений в общих рамках предмета правового регулирования отрасли финансового права.

Что касается структуры общей части системы советского финансового права, то большинство ученых включали в нее нормы, регулирующие:

  • основные принципы и правовые формы финансовой деятельности советского государства;
  • компетенцию органов государства, осуществляющих эту деятельность;
  • формы и методы финансового контроля.

Некоторым своеобразием отличалась структура общей части, разработанная Е.А. Ровинским. Он, в частности, предлагал включить в нее группу норм, закрепляющих «единую финансовую систему» (от этого предложения он впоследствии отказался) и положения о предмете и системе финансового права, а также принципах и функциях, общих для всех финансово-правовых институтов.

Предложение о включении этих двух разделов явилось качественно новым подходом в теоретическом осмыслении системы финансового права, который успешно используется финансово-правовой наукой и по сей день. По вопросу наименования и последовательности расположения финансово-правовых институтов, входивших в особенную часть системы советского финансового права, мнения ученых также различались.

Большинство ученых сходились во мнении о том, что важнейшим правовым институтом особенной части финансового права должно стать бюджетное право.

Помимо бюджетного права, к финансово-правовым институтам, входящим в особенную часть, относились, по мнению Е.А. Ровинского, обособленные совокупности юридических норм, предметом регулирования которых являлись:

  • поступление в бюджет обязательных платежей государственных предприятий и организаций;
  • налоговое право;
  • государственные займы и сберегательное дело;
  • государственное страхование;
  • государственные расходы и бюджетное финансирование;
  • основы кредитования и расчетов;
  • денежная система и планирование денежного обращения.

Б.Н. Иванов считал, что в систему особенной части советского финансового права целесообразно включить, помимо института бюджетного права, следующие основные правовые институты:

  • обязательные платежи государственных предприятий и организаций в бюджет и налоговое право;
  • неналоговые доходы;
  • государственный кредит;
  • государственное имущественное и личное страхование;
  • государственные расходы;
  • организации банковского кредитования и безналичных расчетов;
  • организации денежного обращения и валютных операций.

Если сравнить две приведенные выше позиции, то можно увидеть, что предложенные Е.А. Ровинским два самостоятельных правовых института — обязательные платежи государственных предприятий и организаций в бюджет и налоговое право — были объединены Б.Н. Ивановым в один правовой институт.

При этом им был выделен такой финансово-правовой институт, как неналоговые доходы, которого в структуре, предложенной Е.А. Ровинским, не было. Финансово-правовой институт, в котором Е.А. Ровинский объединил группы норм, регулирующих государственные займы и сберегательное дело, Б.Н. Ивановым был заменен институтом государственного кредита. В институте государственного страхования, им, напротив, были выделены нормы, регулирующие государственное имущественное и личное страхование.

При разработке структуры особенной части финансового права Б.Н. Иванов выделил также такой финансово-правовой институт, как организация валютных операций, который отсутствовал в структуре, предложенной Е.А. Ровинским.

Свой вариант структуры особенной части советского финансового права предложил С.Д. Цыпкин. Он включил в нее нормы, регулирующие отношения в области:

  • бюджета;
  • государственных доходов;
  • государственного кредита;
  • государственного страхования;
  • государственных расходов и бюджетного финансирования;
  • банковского кредитования и расчетов;
  • денежного обращения и валютной монополии. Каждый из этих институтов финансового права имел весьма четкие подразделения, обусловленные известной спецификой регулируемых общественных отношений.

Советские ученые в 1960-е–1980-е гг. разрабатывали проблему, связанную с теоретическим определением понятия «система советского финансового права». Определенный вклад в теоретическую разработку определения понятия «система финансового права» внес С.Д. Цыпкин.

Сначала ученый определял систему финансового права как единство, взаимосвязь и дифференциацию финансово-правовых норм по отдельным институтам с учетом особенностей содержания регулируемых ими общественных отношений. Однако затем С.Д. Цыпкин пришел к выводу о том, что крупные правовые образования, входящие в систему финансового права, необходимо именовать термином «раздел отрасли права», в связи с чем предложил понимать под системой финансового права «единство, взаимосвязь и дифференциацию финансово-правовых норм по разделам этой отрасли, отдельным институтам с учетом особенностей содержания регулируемых ими общественных отношений». Данное С.Д. Цыпкиным определение было впоследствии развито наукой советского финансового права.

Схожими по сущностным характеристикам, к которым можно отнести единство, взаимосвязь и дифференциацию (распределение и расположение в определенной последовательности) финансово-правовых норм по институтам и более крупным правовым образованиям, были определения системы советского финансового права, данные впоследствии Л.К. Вороновой и Н.И. Химичевой.

Л.К. Воронова под системой советского финансового права понимала «внутреннее распределение норм по отдельным финансово-правовым институтам в соответствии с особенностью финансовых отношений, регулируемых этими нормами». В конце 80-х гг. прошлого столетия вышла в свет статья А.И. Худякова «К вопросу о системе советского финансового права», в которой автором было проведено теоретическое исследование вопроса построения системы советского финансового права, отличное от общепринятого в науке советского финансового права.

По мнению А.И. Худякова, в общую часть финансового права должны были входить следующие институты:

  • правовые основы финансовой деятельности Советского государства;
  • правовые основы денежной системы СССР;
  • управление в области финансов;
  • правовое регулирование финансового планирования;
  • финансовый контроль.

При этом институт «правовые основы денежной системы СССР» должен был охватывать следующие вопросы:

  • строение денежной системы;
  • правовые основы регулирования налично-денежного обращения;
  • правовые основы регулирования безналичного оборота;
  • защита денежной системы и валютная монополия СССР.

Стоит отметить, что теоретические положения, предложенные А.И. Худяковым относительно структурного построения системы отрасли советского финансового права, не были развиты и не прижились в финансовоправовой науке. Вместе с тем они, безусловно, представляют определенный интерес для науки российского финансового права.

В советский период развития науки финансового права в 1960-е–1980-е гг. утвердилась точка зрения, согласно которой система финансового права стала подразделяться на два основных структурных элемента — общую и особенную части, включающих в себя определенные правовые образования («институты права» или более крупные «разделы отрасли права»), каждое из которых, в свою очередь, образуют правовые нормы, регулирующие тот или иной круг финансовых отношений, возникающих в процессе финансовой деятельности советского государства.

Исследования по проблематике предмета и системы финансового права, которые велись на протяжении 1930–1970-х гг., создали солидную теоретическую основу для формирования целостной концепции общей части современного финансового права.

В 1990–2000 гг. стал постепенно возрождаться интерес к проблемам теории и истории финансового права, которые на протяжении нескольких лет в силу хорошо известных обстоятельств были отодвинуты на задний план более «конъюнктурными» исследованиями по отдельным направлениям финансово-правового регулирования (налоговому, валютному праву и т. д.).

Однако в появляющихся, к сожалению, пока немногочисленных работах, посвященных эволюции основных понятий и категорий финансового права, наблюдается некий «хронологический крен» в пользу дореволюционного периода. Не ставя под сомнение богатейшую познавательную и практическую ценность дореволюционного научного наследия, хотелось бы обратить внимание на необходимость активного возвращения в научный оборот богатого пласта финансово-правовой науки советского периода. Без этого невозможно как поступательное движение самой науки финансового права, так и ее преподавание на должном уровне в высших учебных заведениях.

Современное финансовое право оказалось перед дилеммой. Многие исследователи по-прежнему придерживаются советской концепции предмета финансового права, не учитывая кардинальные изменения, которые произошли в последние десятилетия в финансовой системе России и в экономических отношениях.

Вновь возобновились публичные дискуссии о предмете современного финансового права. Одним из первых на это обратил внимание профессор А.Н. Козырин. По его мнению, предметом современного финансового права, в отличие от советского финансового права, являются публичные финансы.

К интересному и заслуживающему внимания выводу пришел в своем исследовании профессор П.С. Пацуркивский, отметивший, что объективным предметом финансового права являются распределительные и перераспределительные отношения в сфере публичных финансов, границы финансового права определяются границами публичных финансов, а его система — системой публичных финансов.

Грядущие изменения в системе финансового права, конечно же, будут предопределяться целым рядом объективных причин. В системе финансового права назрела объективная необходимость в выделении таких крупных разделов, как «Публичные доходы» и «Публичные расходы», в необходимости уточнения места эмиссионного права.

Претендуют на особое место в рамках системы финансового права социальные финансы и государственное обязательное страхование. В  завершение необходимо отметить, что предмет правового регулирования финансового права и система финансового права может претерпеть в ближайшее время существенные изменения. Они вызваны объективной реальностью и интеграционными процессами.

Узнай цену консультации

"Да забей ты на эти дипломы и экзамены!” (дворник Кузьмич)