Александр Трифонович Твардовский

В подлинно народном герое поэмы Василии Теркине представлены выдающиеся качества русского солдата, которые признавали даже враги, — невероятная выносливость, смекалка, юмор, чувство локтя.

Переправа, переправа!
Пушки бьют в кромешной мгле.
Бой идет святой и правый,
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле…
И у мертвых, безгласных,
Есть отрада одна:
Мы за Родину пали,
Но она — спасена.

В знаменитом стихотворении «Я убит подо Ржевом» (1946) вдруг неожиданно возникает отголосок философии «общего дела» Н. Ф. Федорова:

Если б залпы победные
Нас, немых и глухих,
Нас, что вечности преданы,
Воскрешали на миг, —
О, товарищи верные,
Лишь тогда б на войне
Ваше счастье безмерное
Вы постигли вполне.

Красоту Руси, ее церквей воспел Дмитрий Борисович Кедрин (1907—1945) в поэме «Зодчие» (1938), посвященной легенде о строительстве храма Василия Блаженного мастерами Бармой и Постником:

Мастера выплетали
Узоры из каменных кружев,
Выводили столбы
И, работой своею горды,
Купол золотом жгли,
Кровли крыли лазурью снаружи
И в свинцовые рамы
Вставляли чешуйки слюды…
Та церковь была —
Как невеста!..
А как храм освятили,
То с посохом,
В шапке монашьей,
Обошел его царь —
От подвалов и служб
До креста.
И спросил благодетель:
«А можете ль сделать пригожей,
Благолепнее этого храма
Другой, говорю?»
И, тряхнув волосами,
Ответили зодчие:
«Можем!
Прикажи, государь!»
И ударились в ноги царю.
И тогда государь
Повелел ослепить этих зодчих,
Чтоб в земле его
Церковь
Стояла одна такова…
И стояла их церковь
Такая,
Что словно приснилась.
И звонила она,
Будто их отпевала навзрыд.
И запретную песню
Про страшную царскую милость
Нели в тайных местах
По широкой Руси
Гусляры.

Вопросом о сущности красоты задается Николай Алексеевич Заболоцкий, (1903—1958), проникновенно советующий: «душа обязана трудиться». В стихотворении «Некрасивая девочка» (1955) он пишет:

…что есть красота
И почему ее обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?

В начале 1960-х гг. наступает время хрущевской «оттепели» и происходит творческий взрыв. Появляется целая плеяда молодых поэтов с новыми рифмами и темами.

Они собирают на свои выступления огромные аудитории. Это Евгений Евтушенко (р. 1933), Роберт Рождественский (1932—1994), Андрей Вознесенский (1933— 2010), подправивший в эпоху Интернета в модном постмодернистском ключе Сергея Есенина: «Я буду воспевать всем существом поэта шестую часть земли с названьем кратким “ru”».

В отдалении от шумной эстрадной поэзии стоял продолживший череду трагически погибших русских поэтов XIX—XX вв. Николай Михайлович Рубцов (1936—1971), воспевший свою «тихую свою родину»:

Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил…
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл…
С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.

Рубцов воспитывался в детском доме, затем, как он сам писал, снимал «углы», ночевал у товарищей и знакомых, и лишь за полтора года до гибели получил квартиру в Вологде, в которой и был убит, став поистине «кровным сыном жестокой русской музы». Читая стихи, не только свои, Рубцов включал в них всего себя, полностью отдаваясь до последних глубин души и как бы даже самого тела.

По словам В. В. Кожинова, «в поэзии Николая Рубцова есть отблеск безграничности, ибо у него был дар всем существом слышать ту звучащую стихию, которая неизмеримо больше и его, и любого из нас — стихию народа, природы, Вселенной».

Завершает поэтический XX в. Нобелевский лауреат (1987) Иосиф Бродский (1940—1996), вынужденно эмигрировавший из СССР. В стихотворении «Стансы» (1962) он писал:

Ни страны, ни погоста
Не хочу выбирать.
На Васильевский остров
Я приду умирать.

Узнай цену консультации

"Да забей ты на эти дипломы и экзамены!” (дворник Кузьмич)