Особенности тактики допроса лиц, участвующих в деле

Порядок получения объяснений сторон и третьих лиц регламентируется ст. 68 ГПК РФ и ст. 81 АПК РФ.

Объяснения сторон как средство доказывания в процессе реализуется двумя лицами: собственно стороной и ее представителем – адвокатом, юристом. В процессуальной литературе правильно обращается внимание на то, что очень часто, особенно в арбитражном процессе, в деле участвуют и сторона, и ее представитель, и оба эти участника дают объяснения в суде.

При этом, как правило, сторона дает объяснения о фактических обстоятельствах по причине того, что она более о них осведомлена, а представитель как лицо, сведущее в области права, дает объяснения о правовой регламентации сложившихся отношений. В таком случае часть предмета доказывания, приходящаяся на данную сторону, как бы расщепляется на фактическую и правовую составляющие, представленные двумя разными лицами.

Структура получения объяснений сторон предопределяется предметом доказывания. Тактически это выглядит следующим образом. Стороне предлагается изложить фактическую сторону дела. Истец должен рассказать, нарушение каких прав и интересов послужило основанием исковых требований, кто повинен в этом, какие последствия наступили (какой ущерб причинен), что следует возместить и т.п. Ответчик излагает свою версию по всем пунктам исковых требований, возражая или соглашаясь с каждым из них и приводя соответствующие обоснования в виде сведений о фактических обстоятельствах.

Представитель стороны приводит правовые основания требований истца и возражений ответчика и их юридическую квалификацию. Презюмируется, что представитель стороны (адвокат или юрист) знает право на высоком профессиональном уровне. Профессиональный уровень представителя стороны очень важен. Этому вопросу специально уделялось внимание в процессуальной литературе. После дачи объяснений стороне и ее представителю задаются вопросы другой стороной и ее представителем, а также судом в любое время (ст. 174 ГПК РФ).

Сторонам в основном ставятся вопросы, направленные на выявление и уточнение фактических обстоятельств, проверку правильности сообщаемых сведений о них. Представителям сторон задаются вопросы правового характера о правовых источниках, регламентирующих рассматриваемое правоотношение.

В процессе объяснений и ответов на вопросы стороны приводят доказательства, подтверждающие их сведения о фактах. У сторон имеются определенные особенности в процессе формирования показаний. Они обусловлены, во-первых, заинтересованностью в исходе дела и, во-вторых, значимостью воспринятых фактов, что оказывает влияние на все три звена процесса формирования – восприятие, сохранение и воспроизведение.

Исследованиями в области психологии восприятия установлена прямая зависимость между качеством, полнотой и правильностью восприятия и значимостью для лица воспринимаемого события, которое обостряет внимание. В восприятии, как отмечает С.Л. Рубинштейн, сказывается “весь человек, его отношение в воспринимаемому, его потребности, интересы, желания и чувства.

Эмоциональное отношение как бы регулирует и расцвечивает воспринимаемое – делает яркими, выпуклыми одни черты и оставляет другие затушеванными, в тени. Влияние интересов и чувств проявляется в восприятии сначала в форме непроизвольного внимания”. Поэтому сторона воспринимает факты, имеющие для нее значение, намного полнее, рельефнее и правильнее, нежели свидетель. Соответственно, у сторон возможность ошибок в восприятии и добросовестного заблуждения относительно воспринимаемого события значительно меньше.

Если у суда или у сторон возникает сомнение в правдивости излагаемых фактов, необходимо задавать вопросы уточняющего, контрольного характера, детализирующие сообщаемые сведения. Стороне предлагается более подробно изложить описываемые факты. Сомнение в правдивости может усиливаться, если сторона путается в ответах, отвечает неоднозначно (допускает в ответах противоречия с ранее данными объяснениями), вообще затрудняется ответить. Настораживают неправдоподобные объяснения, противоречащие здравому смыслу.

Определенные тактические приемы для изобличения во лжи, о которых упоминал Л.Е. Ароцкер, вправе использовать и адвокат (представитель стороны) в судебном заседании. Здесь вполне уместна постановка неожиданных вопросов, ответы на которые не были заранее продуманы, вопросов, направленность которых неясна, что не позволяет должным образом продумать и дать выгодный для себя ответ. Это усиливает напряженность допрашиваемого лица, так как он понимает, что уклонение от ответов на поставленные вопросы может поколебать убедительность его показаний, а неудачные ответы способны изобличить его во лжи.

Вполне возможно, что некоторые затруднения в ответах, их спутанность могут быть вызваны психологическими особенностями лица: его нервозностью, вызванной публичным характером допроса, и необходимостью отвечать по возможности быстро.

Например, для человека некоммуникабельного, стеснительного сама обстановка гласности, перекрестного характера допроса, подчас вызывающего поведения другой стороны могут оказаться стрессогенными факторами и вызывать некоторую растерянность. В таких случаях следует отличить взволнованность лица, как причину дачи не вполне вразумительных ответов, от недобросовестности и лживости, о чем уже упоминалось.

Закон не предусматривает специальное предупреждение сторон за дачу ложных объяснений, введение суда в заблуждение. Это недостаток законодательства, на что процессуалисты обращали внимание. Стороны не связаны требованием говорить только правду.

Как свидетельствует практика, стороны, заинтересованные в том, чтобы решение было вынесено в их пользу, не будучи связанными уголовной или иной ответственностью, могут умалчивать о существенных фактах и довольно часто искажают обстоятельства дела в своих объяснениях. Более того, они допускают злоупотребление своими правами и даже прибегают к лжесвидетельству.

В отечественной и зарубежной процессуальной науке уже давно обсуждается так называемое право стороны на ложь. Как отмечает В.В. Молчанов, начало этой дискуссии было положено немецкими юристами еще в XIX в. Большинство правоведов придерживались мнения о том, что в состязательном процессе, основанном на постулатах римского судопроизводства “Nemo tenetur armare adversarium (suum) contra se” (Никто не обязан вооружать своего противника против себя самого) и “Nemo tenetur prodere seipsum (seipsum prodere)” (Никто не обязан предавать себя самого), недопустимо вводить какие-либо ограничения в отношении сторон в части выбора ими средств нападения или защиты, в том числе путем запрещения представления суду информации, не соответствующей действительности, и установления за эти действия юридических санкций.

Как в предшествующем, так и в современном законодательстве отсутствует запрет на предоставление суду ложных объяснений относительно фактов, обосновывающих требования сторон и возражения на них. В части 1 ст. 35 ГПК РФ содержится лишь общее указание на то, что лица, участвующие в деле, должны добросовестно пользоваться процессуальными правами. Однако никаких негативных правовых последствий за недобросовестную доказательственную деятельность сторон не предусмотрено.

Однако, как правильно указывает В.В. Молчанов, право граждан не сообщать информацию в ущерб своим интересам не подразумевает их права представлять суду недостоверную информацию в ущерб интересам процессуальных противников. Это является нарушением конституционной обязанности граждан не нарушать права, свободы, законные интересы других лиц. Поэтому необходимо установление определенных правовых рамок допустимого поведения сторон при осуществлении доказательственной деятельности.

Процессуалисты предлагают различные варианты борьбы с недобросовестностью сторон. Так, в ч. 1 ст. 68 ГПК РФ “Объяснения сторон и третьих лиц” предлагается установить запрет на представление суду заведомо ложных сведений о фактах, имеющих значение для правильного рассмотрения и разрешения дела, а в случае доказательственного разоблачения лжи предусмотреть возможность прекращения производства по делу и вынесение решения в пользу противоположной (добросовестной) стороны, а за ложные объяснения налагать административный штраф.

Говоря о борьбе с недобросовестностью сторон при даче показаний, следует прислушаться и к мнению о введении присяги как дополнительной гарантии достоверности свидетельских показаний. Например, в США показания свидетелей включают также объяснения сторон и заключения экспертов, поэтому все они даются по одинаковым процессуальным правилам.

“Присяга или торжественное заявление отправляются в форме, рассчитанной на пробуждение совести свидетеля и влияние на его сознание, чтобы он осознал обязанность давать правдивые показания”, – гласят Федеральные правила о доказательствах США (Federal Rules of Evidence) (правило 603).

Кроме этого, важную роль играет прервавшийся в советский период в России элемент традиции, который имеет культурные и исторические истоки, когда ритуалу, в котором участвует присягающий, придается торжественность. Однако, как отмечают исследователи, говоря о возможности введения присяги в отношении стороны по делу, ее лучше допускать для подтверждения второстепенных фактов, от которых не зависит окончательное разрешение дела в пользу присягнувшего, поскольку нельзя исключать частые случаи лжесвидетельства.

Обо всех негативных последствиях недобросовестного поведения сторону должен поставить в известность ее представитель. Поэтому в случае сомнения в добросовестности стороны судье следует задать ей вопрос, объяснял ли ее представитель необходимость добросовестного поведения в процессе и ставил ли в известность о правовых последствиях недобросовестных действий.

Так, в соответствии со ст. 99 ГПК РФ предусматривается возможность взыскания в пользу одной стороны компенсации за потерю времени со стороны, недобросовестно заявившей неосновательный иск или спор относительно иска либо систематически противодействовавшей правильному и своевременному рассмотрению и разрешению дела. Кроме того, уголовная ответственность предусмотрена за фальсификацию доказательств (ст. 303 УК РФ) и за заведомо ложный донос (ст. 306 УК РФ).

Если представитель стороны – адвокат, юрист этого не сделал и, более того, продолжает отстаивать неправомерные интересы стороны в суде, суд должен при допросе представителя задать следующие вопросы:

• объяснил ли представитель (адвокат) стороне предпочтительность добросовестного поведения;
• сообщил ли стороне о наступлении неблагоприятных правовых последствий в случае недобросовестного поведения стороны;
• если это не сделано, по какой причине?

Судье важно выяснить, связано ли недобросовестное поведение стороны с отсутствием правовой грамотности, которую не смог компенсировать представитель:

• намеренно “подыгрывая” стороне;
• по небрежности, поспешности;
• по причине недостаточного опыта и квалификации.

Соответственно, представителю могут быть заданы вопросы о его образовании, специализации представительства в суде, стаже работы.

Проявление лжи в адвокатской деятельности – весьма серьезная проблема, которая является самостоятельным объектом исследования.

В законодательстве об адвокатуре соблюдение принципов профессиональной этики возведено в обязанность каждого специалиста, наделенного статусом адвоката.

Согласно Кодексу профессиональной этики адвоката:

• при осуществлении профессиональной деятельности адвокат “честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально” должен исполнять свои обязанности (ст. 8);
• “закон и нравственность в профессии адвоката выше воли доверителя” (ст. 10);
• “адвокат не вправе давать лицу, обратившемуся за оказанием юридической помощи, или доверителю обещания положительного результата выполнения поручения, которые могут прямо или косвенно свидетельствовать о том, что адвокат для достижения этой цели намерен воспользоваться другими средствами, кроме добросовестного выполнения своих обязанностей” (ст. 10).

Однако на практике ситуация иная. Обман в адвокатской деятельности проявляется как в определении правовой позиции вообще, так и в фальсификации доказательств и в неоправданных обещаниях. Он обусловлен многими факторами: некомпетентностью и недисциплинированностью, низкими моральными качествами адвокатов, но, как правило, преобладающим мотивом является корыстный интерес, когда стремление заработать всеми возможными путями заставляет забыть моральные ограничения и свои этические обязанности.

Независимо от причины дачи стороной ложных показаний, если ей ранее не были разъяснены последствия недобросовестного поведения, суд, сохраняя за личностью свободу ее волеизъявления, разъясняет их и продолжает дальнейшее выяснение того, насколько добросовестна или лжива сторона.

Рассмотрение дела может быть продолжено, если сторона, оценив последствия своего недобросовестного поведения, пересмотрит занятую позицию. Однако представитель стороны должен объяснить ей порочность такой позиции еще до судебного разбирательства.

Представитель стороны может задавать вопросы и той стороне, которую он представляет. Его вопросы, как правило, направлены на восполнение сведений о фактических обстоятельствах, которые важны для определения предмета доказывания и других сопутствующих обстоятельств, а также для правовой квалификации возникшей ситуации.

В результате объяснений и допросов сторон и их представителей формируется представление о фактах, фактических обстоятельствах, составляющих предмет иска и отзыва на него, складывается судебная ситуация с состоянием доказательственной базы, получают развитие версии суда и сторон.

Именно после объяснения и допроса сторон суд определяет порядок дальнейшего исследования доказательств и допроса других участников процесса. Допрос третьих лиц строится различно в зависимости от того, имеют ли третьи лица самостоятельные исковые требования, или последние отсутствуют.

Вопросы, задаваемые третьему лицу, в первом случае должны относиться к фактическим обстоятельствам, порождающим определенные материальные или нематериальные исковые требования именно третьего лица, о связи этих обстоятельств с предметом доказывания, о значении связи с предметом доказывания для удовлетворения исковых требований третьего лица.

Например, в споре о защите авторского права, в котором сторонами являются автор произведения и торговая организация, реализующая тираж, в качестве третьего лица может быть привлечено издательство, имеющее свой материальный интерес в связи с реализацией книги определенным тиражом.