О смыслах «хорошего» и «должного»
Далее будет рассмотрен вопрос о значении или значениях «добра», или «хорошего», в естественном языке и в научном языке. Мы будем говорить, как это делается обычно, главным образом о значениях «добра», но рассуждения о «добре» нетрудно обобщить на случай других оценочных понятий.
Важно отметить, что все сказанное о двух функциях слова «хороший» прямо приложимо и к слову «должный», часто употребляемому в языке социальных и гуманитарных наук. Оно может фигурировать как в описательном утверждении, замещая какую-то совокупность эмпирических свойств, так и в нормативном утверждении, выражая какое-то предписание. Аналогия между «хорошим» и «должным» достаточно очевидна, и нет необходимости останавливаться на ее деталях.
Слово «хороший» и многочисленные его заместители в разных контекстах выполняют разные функции. Наиболее существенны две из них:
- функция выражения ценностного отношения;
- функция замещения совокупности каких-либо эмпирических свойств.
Обычное употребление предложений типа: «Это — прекрасный поступок», «Я люблю, когда правила выполняются неукоснительно», «Поведение этих людей возмущает меня» и т. п. — это употребление их для выражения определенных психических состояний, связанных с ценностями, и, соответственно, для прямого или косвенного побуждения к действию.
Чувства удовлетворения и неудовольствия, наслаждения и страдания, желания, стремления, предпочтения и т. д. могут выражаться не только с помощью таких слов, как «нравятся», «люблю», «возмущен», «ненавижу» и т. п., но и с помощью наиболее общих оценочных понятий.
Человек может утверждать о яблоке, что оно является хорошим, подразумевая, что яблоко доставляет ему удовольствие своим вкусом; он может назвать поведение некоторых людей плохим, желая выразить чувство возмущения, вызываемое у него этим поведением, и т. д.
С другой стороны, психические состояния могут выражаться и с помощью предложений, вообще не содержащих оценочных терминов. Одобрение и порицание, положительная и отрицательная психическая реакция на ту или иную вещь или событие нередко могут быть выражены даже жестами, мимикой, восклицаниями и т. п.
Понятия «хорошо», «плохо», «безразлично» могут использоваться не только для выражения разнообразных состояний души, связанных с ценностями, но и для замещения тех или иных совокупностей данных в опыте свойств. Обычное употребление предложений типа «Это — преступная небрежность», «Автомобили такой-то марки являются плохими», «В судебных процессах участвуют только опытные адвокаты», «Вещество Л — прекрасное лекарство» и т. п. — это употребление их с намерением указать, что рассматриваемые предметы обладают вполне определенными свойствами: являются нарушением закона, имеют малую или большую скорость, быстро излечивают какие-то болезни и т. д.
Множества свойств, которые могут представляться словами «хороший», «плохой», «безразличный» и т. п., очень разнородны.
Когда мы говорим, что Александр Македонский был блестящим полководцем, мы приписываем ему такие свойства, как умение одержать победу над численно превосходящим противником, нестандартность решений, принимаемых в ходе сражения, способность выделить главнее направление борьбы и т. п.
Утверждая о Чехове, что он являлся хорошим врачом, мы подразумеваем, что он умел поставить правильный диагноз, назначить необходимые лекарства, всегда был готов отправиться на помощь больному и т. д.
Говоря об адвокате, что он хорош, мы указываем, что данный адвокат имеет все признаки, свойственные адвокатам, и, сверх того, превосходит в каких-то своих характеристиках иных адвокатов. Оценка «Это — хороший нож» означает, что данный нож успешно справляется со своими задачами.
Термины «хороший» и «плохой», высказываемые о вещах разных типов, говорят о наличии у этих вещей разных свойств. Более того, «хороший» и «плохой», высказываемые о вещах одного и того же типа, но в разное время, иногда замещают разные или даже несовместимые друг с другом множества свойств.
Современники Александра Македонского, называвшие его «хорошим военачальником», имели, конечно, в виду и то, что Александр Македонский отличался незаурядной личной отвагой. Но уже ко времени Наполеона характер войны настолько изменился, что личная смелость перестала быть необходимым достоинством крупного военачальника. Наполеон мог бы быть назван «хорошим полководцем» даже в том случае, если бы он старательно избегал грозившей ему лично опасности.
С другой стороны, неотъемлемой чертой хорошего современного военачальника является умение ввести противника в заблуждение, нанести ему неожиданный удар и т. п. Хороший римский полководец отличался, однако, как раз обратными свойствами: он не устраивал притворного бегства, не наносил неожиданных ударов и т. д.
Слова «хороший», «плохой», «лучший», «худший» и т. п., выполняющие функцию замещения, характеризуют отношение оцениваемых вещей к определенным образцам, или стандартам.
Две функции, характерные для некоторых оценочных и нормативных терминов, подобных «хорошему» и «должному» (функция выражения и функция замещения), независимы друг от друга.
Слова «хороший», «плохой», «лучший», «должный» и т. п. могут иногда использоваться лишь для выражения определенных состояний сознания оценивающего субъекта, а иногда только для указания отношения оцениваемого предмета к некоторому стандарту. Нередко, однако, эти слова употребляются таким образом, что ими выполняются обе указанные функции.
Высказывания, подобные «Л является грубым человеком», «В — хороший отец», «С — наглый лгун», не только описывают поведение людей Л, В и С, но и выражают определенные оценочные чувства, вызываемые этим поведением.
Большим упрощением было бы объявлять эти высказывания чистыми описаниями и отождествлять их с фактическими утверждениями. Ошибкой было бы и заключение, что эти и подобные им высказывания только выражают субъективные чувства и ничего не описывают.
Предложение «С — лжец»», как оно употребляется обычно, является описательным в двояком смысле: оно указывает, что высказывания субъекта С, как правило, не соответствуют фактам; оно говорит, кроме того, что это несоответствие можно квалифицировать, пользуясь существующими стандартами, как ложь, а С назвать лжецом.
Этим же предложением выражается также осуждение двоякого рода: субъективное неодобрение поведения С человеком, называющим С лжецом, и порицание поведения С группой людей, к которой относится говорящий и которой принадлежат используемые им стандарты.
Проведение ясного различия между разными функциями оценочных понятий позволяет объяснить многие странные на первый взгляд особенности употребления этих понятий.
Слово «хороший» может высказываться об очень широком круге вещей: хорошими могут быть и ножи, и адвокаты, и доктора, и шутки и т. д. Разнородность класса хороших вещей отмечал еще Аристотель. Он использовал ее как довод против утверждения Платона о существовании общей идеи добра. Хорошими могут быть вещи столь широкого и столь неоднородного класса, что трудно ожидать наличия у каждой из них некоторого общего качества, обозначаемого словом «хорошее».
Факт необычайной широты множества хороших вещей несомненен. Понятие функции замещения дает возможность объяснить как этот факт, так и разнообразие смыслов, которые может иметь слово «хороший». Универсальность множества хороших вещей объясняется своеобразием функций, выполняемых словом «хороший».
Оно не обозначает никакого фиксированного эмпирического свойства (или свойств). Им представляются совокупности таких свойств и при этом таким образом, что в случае разных типов вещей эти совокупности являются разными.
«Красным», «тяжелым» и т. п. может быть названо лишь то, что имеет вполне определенные свойства. Приложимость «хорошего», как и «должного», не ограничена никакими конкретными свойствами. Все это справедливо и для другой функции слов «хороший» и «должный» — функции выражения.
Английский философ прошлого века Дж. Мур высказывает следующие два положения о «добре», или «хорошем»:
- «добро» зависит только от внутренних (естественных) свойств вещи;
- но само оно не является внутренним свойством.
Иными словами, является ли определенная вещь хорошей, зависит исключительно от ее естественных, или описательных, свойств, но слово «хороший» не описывает эту вещь.
Эти положения кажутся на первый взгляд парадоксальными, но в действительности они дают довольно точную характеристику «добра» («хорошего»). Слово «хороший» ничего не описывает в том смысле, в каком описывают свойства вещей такие слова как «желтый», «тяжелый» и т. п. Но то, что та или иная конкретная вещь является хорошей, определяется ее фактическими или описательными свойствами. Можно добавить, что точно так же слово «должный» ничего не описывает и вместе с тем зависит от описательных свойств «должного».
Мур, однако, не вполне прав, утверждая, что добро зависит только от естественных свойств вещи. Оно зависит в равной мере и от существования стандартов, касающихся вещей рассматриваемого типа.
Утверждения, в которых термины «хорошо», «плохо», «лучше», «хуже» и т. п. выполняют только функцию замещения, являются, по своей сути, описаниями и могут быть истинными или ложными. Процесс установления их истинностного значения состоит в сопоставлении свойств оцениваемого предмета со стандартом, касающимся вещей этого типа.
Например, высказывание «Это — хороший нож» истинно в том случае, когда рассматриваемый нож имеет морфологические и функциональные характеристики, требуемые стандартом ножей данного типа. Высказывание «А — хороший адвокат» истинно, если А является адвокатом и успешно справляется с требованиями, предъявляемыми обычно к адвокатам.
Для вещей многих типов не существует стандартов. Утверждения, что эти вещи являются хорошими или что они являются плохими, не имеют смысла. Естественно, что эти утверждения не имеют также истинностного значения.
Неясность многих стандартов и отсутствие устоявшихся представлений о том, какими должны быть вещи некоторых типов, не означает, конечно, что все оценки с точки зрения стандартов лишены истинностного значения.
Высказывания, в которых слова «хороший», «плохой», «лучший», «худший» и т. п. выполняют только функцию выражения, не являются ни истинными, ни ложными. Они ничего не описывают и ничего не утверждают, являясь всего лишь словесными выражениями определенных психических состояний.
Аналогичным образом обстоит дело и в случае слов «должный», «недолжный» и т. п. Высказывания с этими, обычно называемыми «нормативными», словами являются истинными, если данные слова выполняют функцию замещения. Высказывания с «должным» и т. п. в функции выражения не являются описаниями и не имеют истинностного значения.
