Философия и социология хозяйства в России (М. М. Ковалевский)

Обычно историки причисляют Ковалевского к представителям исторической науки, а социологи — к представителям социологии. Но и как историк, и как со­циолог Ковалевский был всегда близок экономическим проблемам. Многие его наиболее популярные работы имеют непосредственное отношение к экономике: «Экономический рост Европы до возникновения капиталистического хозяйства», «Общинное землевладение», «Очерк происхождения семьи и собственности», «Краткий обзор экономической эволюции и подразделение ее на периоды» и др. Чтобы более подробно показать вклад М.М. Ковалевского в создание основ русской экономической социологии, мы рассмотрим три основных аспекта его социально-экономических работ: это вопрос об общинном хозяйстве, вопрос о собственности и вопрос о причинах и механизмах экономической эволюции.

Как и у Н.И. Зибера, экономическая социология М.М. Ковалевского начинается с исследований по экономической антропологии и доказательства того положения, что община и общинное хозяйство — явление всеобщее и закономерное. Этому посвящены такие его работы, как «Общинное землевладение: причины, ход и последствия его разложения» (1879 ) и «Закон и обычай на Кавказе» (1890). Если в первой работе Ковалевский исследует общинное хозяйство на основе исторического и этнографического материала, полученного для таких стран, как Мексика, Перу, Алжир, Индия, Швейцария, Германия, то во второй работе он обращается к современному хозяйственному быту кавказских народов. Основная идея Ковалевского — перевести спор между «западниками» и «славянофилами» об общине и «русском духе» на положительную почву, т. е. доказать, используя историко-сравнительный метод, что община имеет всеобщий характер. Основной социальной единицей примитивного общества является «стадная группа» — здесь на все общая собственность, а отношения хозяйствования напоминают «архаический коммунизм». Постепенно размножение населения приводит к тому, что охотническое и собирательское хозяйство на ограниченной территории становятся затруднительными, что ведет к образованию оседлого хозяйства и развитию земледелия. Но и при возникновении земледелия роль общины не уменьшается — из родовой она превращается в соседскую, скоро уже и каждая семья имеет право на свои наделы, но в целом земля является собственностью общины. Для того, чтобы общинное землевладение было разрушено, необходимо было ввести противоположное ему явление — отчуждаемость: сначала общинной собственности, а затем — и семейной. Это стало возможно с концентрацией власти в руках вождя или аристократии. Так образуется частная собственность, которая соответствует не коллективному, а индивидуальному хозяйству.

Первые предметы индивидуальной собственности — это оружие, украшения и предметы питания, а земля, люди, природные ресурсы — все это является еще функцией коллективной собственности. С появлением патриархальной семьи форма собственности на землю меняется: теперь земля является собственностью семьи, но это еще коллективная форма — землей владеет семья или род, а не отдельный индивид. Только с разложением патриархальной семьи и далее с возникновением городского хозяйства развивается частная собственность.

Что касается экономической эволюции, то Ковалевский выступает как сторонник теории воздействия демографического фактора на экономический рост. В 90-е гг. эта теория была весьма популярна в Европе: так, Дюркгейм объяснял возникновение разделения труда факторами возрастающей плотности населения. Поэтому Ковалевский был не одинок в своем стремлении объяснить экономический рост динамикой населения. «Продолжительное изучение привело меня к тому заключению, — пишет Ковалевский, — что увеличение населения является главным фактором всех изменений в экономическом строе». В дру­гом месте Ковалевский замечает, что важнейшим фактором эволюции народного хозяйства является рост населения и обусловленная этим зависимость национальных хозяйств друг от друга. Такое особенное внимание к демографическому фактору не означает, что Ковалевский не учитывал воздействие других социальных факторов на экономику. Ведь в более поздних работах он выступает как сторонник «плюралистической социологии». Связь роста населения и развития экономики скорее функциональная, чем непосредственно определяющая. Таков метод исследования Ковалевского, и это не означает, что рост населения сам не обусловлен другими факторами. «Дело в том, — пишет П.А. Сорокин, — что и в Экономическом росте Европы” М.М. Ковалевский не является “монистом”, сводящим все к одному главному фактору, а остальные считающим неважными или производными… Здесь уже в ряде мест он ясно указывает, что в изменениях общественной жизни принимают участие и другие факторы, обуславливающие до известной степени и исследуемый им рост населения».

Логика Ковалевского в объяснении экономического роста динамикой населения примерно такова: сначала основной формой хозяйства являются охота и собирательство, для этого типа хозяйства необходима довольно большая пропорция в соотношении числа площади угодий на единицу населения; как только рост населения нарушает эту пропорцию, происходит переход к кочевому (подсечному) земледелию и скотоводству, это ведет и к новому типу социальных отношений и новой идеологии; дальнейший рост населения приводит к невозможности занимать все новые и новые земли, — так возникает оседлый образ жизни; все эти типы хозяйства основываются на общине как социальной единице, и только с возникновением городов, где наблюдается наибольшая концентрация населения, общинное хозяйство становится невозможным и развивается частная собственность. Доказывает Ковалевский свою гипотезу на основе огромного количества исторических фактов, но особенно интересно его доказательство влияния роста населения на экономическое развитие от обратного: если рост населения уменьшается, то экономический порядок деградирует. Например, Англия первой половины XIV в. была близка к освобождению крестьян, но чума унесла почти треть населения, и крестьяне были опять переведены с оброка на барщину.

Что касается классификации этапов развития хозяйства, то здесь Ковалевский выступает против теоретиков немецкой исторической школы политической экономики. У Гильдебранда хозяйство делится на натуральное, денежное и кредитное, но Ковалевский настаивает, что и у примитивных народов есть понятие кредита (у кавказских осетин кредит существует в натуральной форме по числу телок и ягнят). У Бюхера хозяйство делится на домашнее, городское и народное. Здесь Ковалевского не устраивает, что в этой классификации нет общинного хозяйства. Поэтому Ковалевский дает собственную классификацию:

• эпоха хозяйства непосредственного потребления;
• эпоха менового хозяйства.

По этапам развития хозяйство делится на:

• хозяйство орды и племени (общинное хозяйство);
• деревенское хозяйство;
• поместное хозяйство;
• городское хозяйство;
• национальное хозяйство;
• всемирное хозяйство.

Для экономической социологии Ковалевский интересен не только своей теорией хозяйства и объяснением экономического роста, как Кареев и Хвостов; Ковалевский немало усилий приложил и как исследователь экономического направления в социологии. В частности, наиболее интересны в этом плане его более поздние работы: «Современные социологи» (часть III «Экономическая школа в социологии») и «Социология» (глава V «Социология и политическая экономия»). В последней работе Ковалевский подробно разбирает историю политической экономии XIX в. и ее связь с социологией (речь идет об А. Смите и его отношении к шотландской философской школе; о немецкой исторической школе политической экономии — Рошере, Книсе, Шмоллере). Что касается модного тогда маржиналистского направления, то Ковалевский о нем замечает: Вальрас, Джевонс и Эджворс не имеют никакого отношения «ни к историческому методу в политической экономии, ни к социологии». В итоге анализа развития политической экономии Ковалевский приходит к выводу, что политическая экономия объясняет хозяйство и его законы только для очень ограниченного исторического отрезка времени. Поэтому политическая экономия нуждается в дополнении экономической социологией, в этом Ковалевский солидаризируется со своим коллегой по Новому брюссельскому университету Г. де Греефом.

«…Хозяйственные явления, изучаемые политической экономией, получают надлежащее освещение только от социологии», — замечает Ковалевский. Для него политическая экономия как наука частная должна быть подчинена более общей общественной науке — социологии.

Экономическое направление в социологии Ковалевский в основном сводит к представителям экономического материализма. Ковалевский доказывает тот факт, что объяснение роли экономического фактора в истории впервые было дано задолго до Маркса. У Аристотеля, Макиавелли, Гаррингтона, Конта и Сен-Симона Ковалевский находит идеи о значимости экономического фактора. Что касается Маркса, то Ковалевский подчеркивает, что вряд ли самому Марксу была присуща односторонность в объяснении истории. Теория Маркса гораздо менее односторонняя, чем у его последователей, и гораздо более осторожная. Маркс видел и другие факторы, определяющие развитие общества. И здесь Ковалевский замечает, что «из уст самого Маркса» он не слышал возражений по поводу своей теории о значимости фактора роста населения. Далее Ковалевский разбирает теории экономического фактора в истории в работах современных ему социологов: Акилле Лориа, Александр Гроппали, Антонио Лабриола и др.

В целом, оценивая значение Ковалевского для формирования экономической социологии в России. Мы хотели бы подчеркнуть, что именно Ковалевский был одним из первых, кто в русской общественной мысли синтезировал социологический и экономический подход. Его по праву можно назвать одним из родоначальников русской экономической социологии. Но не только социология в России начала века занималась изучением хозяйства, не менее важное и интересное исследование хозяйства было предпринято и в рамках социальной философии. И здесь речь, конечно, должна идти о С.Н. Булгакове и его «Философии хозяйства».