Дискуссия о принципах формирования элит в современных обществах

Советское общество было стратифицировано, ибо в нем выделялись особо привилегированные группы, уровень жизни которых был недоступен для основной массы граждан.

При этом если средняя доля элитарных кругов в западных странах, которые имеют определенный уровень доходов и образования, высокий профессиональный статус, могут оказывать влияние на принятие государственных решений, составляла около 5% от населения страны, то в СССР привилегированные группы составляли менее 1,5% населения огромной страны.

Советский опыт показал, что избавиться физически от элиты невозможно. С точки зрения стратификационной картины, революция 1917 г. была ничем иным, как сменой элит, когда на смену родовой и служилой аристократии пришла другая – в лице советских партийных и государственных работников.

Другой исследователь этого явления советской действительности М.С.Восленский уточнил, что номенклатурой были не все управленцы и не вся компартия, а только их высшие представители.

Поэтому можно определить номенклатуру как высший слой элиты, который мог протежировать, продвигаться сам и продвигать зависимых от него людей по замкнутой иерархической лестнице не через реальную конкуренцию и соперничество, а благодаря ограниченному, неконкурентному доступу к политической и экономической власти.

По мнению Восленского, номенклатура в СССР представляла собой господствующий и эксплуататорский класс феодального типа, который присваивал прибавочную стоимость, созданную лишенным политических и экономических прав народом.

Вся советская номенклатура была разделена на 14 рангов. Высшую ступень партийно-государственной пирамиды занимал Генеральный секретарь ЦК КПСС, далее шли члены Политбюро ЦК, кандидаты в члены Политбюро и секретари ЦК и т.д.

Смысл иерархического построения номенклатуры состоял в том, что кандидат должен был последовательно подниматься по ступенькам власти. При такой системе были исключены конфликты внутри правящего класса, обеспечивалась преемственность политического курса, воспроизводился один тип лидерства.

Вместе с тем, эта система культивировала личную преданность кандидата руководству, угодничество, показную активность и т.д. Со временем система все реже стала допускать к власти способных и талантливых людей.

В господствующий класс реально входили только те, кто состоял в штатной номенклатуре парторганов, – от номенклатуры Политбюро ЦК до основной номенклатуры райкомов партии. Это были те люди, которых нельзя было всенародно избрать или сменить.

Номенклатура была относительно замкнутой общностью людей, которые вели отличный от остальной массы населения образ жизни. Эта замкнутость и изолированность позволяла создавать у остального населения представление о том, что все советские люди живут одинаково.

Считается, что только в «годы застоя» (брежневская эпоха) в полной мере сформировались основные черты советского правящего класса: властная должность становится мерой владения государственной собственностью (районная номенклатура – на уровне района, областная – области).

Но одновременно в среде привилегированного класса складываться кланы, обостряется клановая борьба.

Но одновременно период перестройки стал и последним этапом деградации советского правящего класса, потерявшего практически все интересы, в том числе государственные, кроме собственнических и потребительских.

Новые элитарные слои в России 90-х годов формировались в непростой политической и экономической ситуации. Элитарные группы 90-х годов не представляли единого класса, между ними было больше противоречий, чем единства.

Частично новый привилегированный слой стал формироваться из людей, которые не имели прежних позиций в структурах власти. Поэтому между слоями, выросшими на новой экономической почве, и старыми, которые в основном держались за прежние политические рычаги, возникли конфронтация, скрытая или явная нелюбовь друг к другу.

Таким образом, современной российской элите свойственна внутренняя противоречивость, разнонаправленность целей и интересов, политических приоритетов. Строго говоря, она продолжает формироваться, и облик нынешних российских привилегированных слоев достаточно пестр.

В последние годы в России бытовало представление, что любого представителя бюрократии или просто богатого человека следует относить к элите.

Однако это не соответствует первоначальному смыслу слова «элита», который придавал ему В.Парето, как человек, введший в 1902 г. этот термин в науку. Он определял элиту как нормативно-ценностную категорию, обозначающую лучших, отборных людей, которые ведут за собой всю нацию.

Испанский философ Х. Ортега-и-Гассет также относил к элите людей, которые обладают реальным интеллектуальным и моральным превосходством над другими людьми, высочайшим чувством ответственности за дела страны и нации.

Это же подчеркивали А. Тойнби и выдающийся русский мыслитель Лев Гумилев, которые говорили об элите не только как о лучших людях, но которым, по Гумилеву, свойственна пассионарность – особая идущая из космоса энергия, которая создает возможность для появления активной элиты нации.

Однако сегодня существует, а реально даже можно сказать преобладает, иная, статусно-функциональная трактовка этого понятия, которую в свое время выразил американец Райт Миллс в своей известной книге «Властвующая элита».

Современный российский социолог, член-корреспондент РАН Ж.Т. Тощенко добавил к этому спору важные черты, не соглашаясь с тем, что всех тех, кто правит нами, следует относить к элите. Он считает, что термин элита в последнее время используется «без особых раздумий».

На самом деле, считает автор, «ни о какой элите в сегодняшней (да и вчерашней) России не может быть и речи», что ее «давно уже не было, нет и в настоящее время».

Он справедливо задается вопросом, правильно ли сегодня относить человека к элите, если завтра он легко уйдет в неизвестность, а, может быть, будет находиться «в бегах» или под судебным преследованием, как это произошло с целым рядом российских деятелей 90-х гг. прошлого века?

Реальность российской элиты не соответствует действительному ее содержанию. Поэтому, по мнению Тощенко, следовало бы этих людей именовать иными категориями, например, «лидерами», «политическими лидерами», «правящим слоем (группой)».

Эти термины нейтральны и могут быть одновременно и положительными и отрицательными. На Западе часто используется термин «истеблишмент», который означает верхушку правящего класса или наличие группы людей, правящих страной.

Тем более, утверждает Тощенко, «нами правят – и в политике, и в экономике – не элиты, а группы людей, к которым наиболее применимы и соответствуют их духу, целям и методам работы такие понятия, как «клики», «кланы», «касты», ибо у них преобладают групповые, а не общественные интересы.

Нынешние санкции Запада могут очень хорошо это показать, что, безусловно, пугает центральную политическую власть и заставляет ее как-то воздействовать на разные группы элит, не допуская их разделения.

Таким образом, в современной политической науке реально сложились два основных представления об элитах.

Одни считают, что элиту следует определять по первоначальному значению, как группу наиболее достойных людей общества, являющихся эталоном высокой нравственности, ответственности, гражданственности, человечности и избранности. Другие называют элитами группы общества, просто занимающие властные позиции в его руководстве.

Вместе с тем, «элитизм» расцветает там, где слабо развито гражданское общество и где он выступает компенсаторным механизмом отсутствия развитых институтов гражданского общества. Таким образом, «элитизм» подчеркивает недостаточную структурированность российского общества и наличие прежних тенденций к замкнутости его элит.